Серебряный остров - страница 71

— Каким словом, Валюха?

— Забыл! Все забыл!. Конечно, тебе не до меня. А я все помню. Каждое твое словечко, каждую буковку.

— Постой, постой! — Санька даже остановился, когда постиг наконец смысл услышанного. — Так значит… это у тебя прошло?

— Сразу же! А теперь понимаю: и не было ничего. Глупости — переувлеклась общественным поручением.

— Нет, серьезно? Это же здорово, Валюха!

— Здорово, — кисло согласилась она. — А как у тебя с Маринкой?

— С какой Маринкой? — Он совсем забыл про Маринку, только сейчас вспомнил и расхохотался. — Это я так… Обиделся на тебя — и ляпнул. Я ведь, тогда сразу вернулся. Тот вечер мне на всю жизнь запомнится. У тебя еще иголка была вколота в куртку. Маленькая иголочка с ниткой. И я тут же- пожалел, что оставил тебя с такими мыслями. А выскочил в коридор — никого…

— Значит, проучил ты меня. И правильно проучил. Если бы ты знал, как я переживала!

От полноты чувств Санька загоготал на всю улицу, — и нахлобучил Валюхе шапку на глаза.

— Бежим! Отстали мы с тобой.

И они во весь дух припустили в горку мимо темных вечерних домов. С разбегу Санька ухватился рукой за электрический столб, привалился к нему, плечом и ни с того ни с сего заявил:

— Это же уравнение с тремя неизвестными! Два неизвестных мы определили. А третье?

— Какие еще неизвестные?

— Мне сейчас одна мыслишка в голову залезла. А Цырен?.. Он ведь знал, что нравится тебе? Знал, да? И все-таки…

— Вот и врешь. Эта мыслишка у тебя с Нового года сидит…

— Ладно, согласен. Но все-таки знал или нет?

— А как же ты с ним помирился? Если думаешь, что знал?

— Ну, это совсем другое. Я подумал… Случись со мной такое, как тогда с Павлом Егоровичем, кто со мной ночью в степь пошел бы? Снегирь? Кешка? Едва ли. Разве что Рудик. А Цырен точно, пошел бы. Вот я и решил: дружба должна быть выше. Так знал он?

— Допустим, знал. Ну и что? По-твоему, он из-за этого в степь с тобой не пошел бы? Или куда там… в разведку?

— Да не в разведке же дело, Валюха!

— Смешной ты, — прошептала она. — Какое имеет значение: знал, не знал. Сам же говоришь, разведка одно, а это… совсем другое. Тут у всех права одинаковые. И каждый должен за себя стоять. Знал, наверное. Но еще больше был благодарен, что хоть кто-то оказался рядом. Потому и поделился тайной…

— И обещал взять тебя с собой сокровища Чингисхана искать?

— Не совсем так. Он сказал не «со мной» — «с нами».

— «С нами»? — Санька на минутку задумался и признался чистосердечно: — Дурак же я все-таки! Неисправимый дурак, правда? Постой, а какое это было слово?

— Какое слово?..

— Которым я из тебя дурь вышиб? Надо же мне знать… на следующий раз.

— Следующего раза не будет, — ответила она серьезно. — Да я тебе все равно не поверила бы в следующий раз. Это слово — Маринка…

— Фьюить! — присвистнул Санька. — Вот уж не подумал бы. Все. Точка. Конец разговору.

Нерповщиков они догнали уже у ворот. Гринька с матерью вышли во двор встречать охотников.

— Ну, слава богу, все живы-здоровы. Уж не спрашиваю, с добычей, нет ли, ладно хоть сами вернулись.

— С добычей, Настя! Доброго аргала привезли. Ставь кастрюлю побольше, угостим ребят нерпятинкой.

— Ну ее, нерпятинку, варить долго. Я блинов гору напекла. Валюша, Рудик, Цырен, заходите, будем чай пить!

— Правда, ребята, давайте на блины. Цырен, Рудик!

— Мы всегда — пожалуйста, — сказал Цырен.

— Валюша!

Санька впервые назвал ее так, да еще при всех и сам испугался собственной смелости. Но она нисколько не смутилась, ответила звонко, будто нарочно, чтобы все слышали:

— Спасибо, Санечка. С удовольствием.

* * *

Уже слипались глаза от усталости, когда Рудик сказал:

— Ребята, заскочим ко «мне на минутку. Увидите кое-что…

— Ложились бы лучше спать, — посоветовала тетя Настя. — Завтра вставать чем свет.

— Да нет, еще рано, — поддержал Рудика Цырен.

Он и сам хотел показать товарищам «кое-что», да раньше обстановка не благоприятствовала, а теперь вроде бы снова все уладилось в их компании, даже Санька с Валюхой помирились. Потайной карман, где хранилась восковка, словно жег Цырена, постоянно напоминая о себе.

Рудик плотно прикрыл дверь, задернул штору и только тогда достал из-за шкафа завернутый в газету лист ватмана. Это был Байкал, а по его голубому полю, по зелени тайги, по коричневым складкам гор тут и там пестрели яркие разноцветные знаки.