Сергей Дягилев - страница 9

Весной 1876 года супруги Дягилевы приняли участие в благотворительной акции русской колонии в Ницце. На концерте в пользу бедных, организованном графом В. А. Соллогубом[5] и его дочерью княгиней Гагариной, они порадовали публику классическими партиями из оперы Глинки «Жизнь за царя». Павел Павлович исполнил партию Собинина в трио «Не томи, родимый», а его жена — арию Вани «Бедный конь», которая у Дягилевых в шутку называлась «Бедная тпруська». Это был, как писала Елена Валерьяновна, «наш первый публичный концерт».

На русском кладбище в Ницце вместе со своим отцом она посетила могилу А. И. Герцена, которого помнила «особенно хорошо» с того времени, когда ей было семь лет. Тогда в Лондоне Александр Герцен и Николай Огарёв издали книгу её отца «Об освобождении крестьян в России». Любопытно, что в те же годы, когда Панаев дружил и сотрудничал с Герценом, её будущий свёкор П. Д. Дягилев как частное лицо финансировал антигерценовское издание — книгу «Искандер Герцен», напечатанную в 1859 году в Берлине. Случайно узнав об этом, Елена Валерьяновна приложила немало усилий к тому, чтобы имя Герцена не стало камнем преткновения в отношениях двух семейств.

Из Ниццы Дягилевы ненадолго выезжали в Монте-Карло, где побывали на симфоническом концерте. Перед православной Пасхой они приехали в Париж. Здесь они встречались с Полиной Виардо и Тургеневым, Камилем Сен-Сансом и Эмилем Золя, познакомились с Константином Маковским, «модным в то время» салонным и государевым живописцем. «У Маковского был хороший баритон, — сообщала Елена Валерьяновна, — и мы часто пели с ним квартеты — сестра, муж и я». Дружба с Маковским продолжится и в Петербурге, где в мастерской художника, превращённой в театральный зал, Александра Панаева и Елена Дягилева будут участвовать в любительских спектаклях и живых картинах.

Между тем Полина Виардо занималась постановкой голоса Александры Панаевой и радовалась успехам своей ученицы. Вместе с ней она выступала в концерте, организованном И. С. Тургеневым в пользу русской молодежи, учащейся в Париже. Дягилевы и Панаевы, конечно же, присутствовали на этом концерте и горячо аплодировали Татусе (так называли Александру все домашние и близкие люди), наслаждаясь звучанием её голоса с чарующим тембром. Она тогда исполняла арию Гориславы из оперы «Руслан и Людмила» и несколько других вещей. А мадам Виардо пела по-русски романсы своего сочинения. «Её немолодое некрасивое лицо преобразилось и сделалось привлекательным, когда она запела, а от дикции её мороз пробегал по коже», — вспоминала Е. В. Дягилева.

Яркие впечатления она вынесла от общения с И. С. Тургеневым. Елена Валерьяновна хорошо знала его литературные произведения и смело вела беседу с писателем. Приглашенный к Панаевым на чашку чаю, Иван Сергеевич поначалу был неразговорчив, но стоило завести речь о романе «Отцы и дети», как его «скучающий вид вдруг исчез, сонные глаза оживились». Он с удовольствием рассказал о встрече с молодым человеком, послужившим прототипом Базарова. Затем охотно поведал о некоторых особенностях своего творческого процесса и о том, как «долго он носит в себе образы своих героев, как они постепенно становятся неотвязчивыми, преследуя его всюду…».

В один из этих дней в Париже Павел Павлович получил известие, что Анна Ивановна Дягилева с дочерью Маришей отдыхают в Швейцарии. Он съездил в Женеву и, вернувшись обратно в Париж, привёз от мамаши новость о предстоящей женитьбе своего брата Николая (Кокушки) в Бикбарде. На свадьбу в Пермскую губернию собирались ехать все родные, и Павел решил ехать всей семьей. Такое решение зятя вызвало жёсткое сопротивление Валерьяна Александровича. Он долго настаивал и даже требовал, чтобы Павел поехал в Пермь один, а семья осталась с Панаевыми во Франции.

«Борьба была тяжёлая», — сообщала Елена Валерьяновна, испытавшая в первую очередь на себе отцовский нрав. Тем не менее Дягилевы поступили по-своему. Приехав в Петербург, дочь писала отцу: «Не мучься, голубчик папа, мыслью, что надо было нам поступить иначе. Нет, даже с твоей любовью и с твоим умом ты не можешь