Сергей Вавилов - страница 7

Простота и строгость царили во владениях этой маленькой женщины с гладко зачесанными волосами и большими глазами. В комнатах не было ничего ненужного, никаких лишних украшений. Все выглядело обыкновенным, хотя и было вполне добротным. В комнате Сережи, в частности, стояли грубоватые дубовые шкафы, наполненные книгами; над диваном висели репродукции «Монны Лизы» Леонардо да Винчи и «Афинской школы» Рафаэля. Тут же помещался портрет Пушкина.

Простота и строгость распространялись и на одежду, которую носили все Вавиловы. Мальчики по утрам надевали черные куртки и форменные фуражки, уезжая в училище (оно было далеко от Пресни, и туда приходилось ездить на фабричной коляске), девочки — неизменные темные юбки и белые кофточки. Возвращаясь из школ, дети переодевались в еще более скромные домашние костюмы. Привычка к непритязательной одежде так глубоко укоренилась у Вавиловых, что они и взрослыми никогда ничего цветного и яркого не носили, даже галстуков.

Вавиловы обожали свою мать. Сергей Иванович в тетради воспоминаний писал:

«Мать, замечательная, редкостная по нравственной высоте… окончила только начальную школу, и весь смысл житья ее была семья. Собственных интересов у нее не было никогда, всегда жила для других.

Мать любил я всегда глубоко и, помню, мальчиком с ужасом представлял себе: а вдруг мама умрет? Это казалось равносильным концу мира… Мало таких женщин видел я на свете».

Сергей Иванович Вавилов родился в Москве на Большой Пресне в доме Нюниных 24 (по старому стилю 12) марта 1891 года. Когда четырехлетнего Николая впустили в комнату матери, чтобы познакомить с братцем, Александра Михайловна сказала:

— Вот, Николай, у тебя еще брат есть, Сергей. Дружите друг с другом и никогда не ссорьтесь. Кто живет ладно, у тех все складно. Радость одному — в общую суму.

— А горе? — спросил мальчик, знакомый с этим словом по сказкам матери.

— Его на двоих разделите, ан там меньше останется. Горе одному трудно мыкать. Оно одиноких сушит…

В воспоминаниях Сергея Ивановича не сохранилось образа дома, где он родился. Мальчику не было и двух лет, когда родители переехали в Никоновский Переулок и поселились в доме (сохранившемся поныне) напротив церкви Николы Ваганькова.

Зато этот дом, в Никоновском, Сергей Иванович хорошо запомнил. Сначала здесь Вавиловы жили на квартире. Затем — около 1894 года — Иван Ильич купил дом у хозяина, учителя музыки Алексея Яковлевича Дубинина.

Дети часто видели, как жена учителя музыки развешивает на веревке белье, переругиваясь с матушкой. У Дубининой было лицо арапки, но дети не удивлялись Она и в самом деле была урожденная Ганнибал и приходилась близкой родственницей Пушкину.

Дом на Никоновском для Вавилова ассоциировался с одним ужасным воспоминанием. Сергей Иванович говорил, что он хорошо запомнил «Ходынку» — катастрофу 1896 года, когда во время народного гулянья на Ходынском поле по случаю коронации Николая II в результате нераспорядительности властей погибло около двух тысяч человек (не считая десятков тысяч изувеченных). Тела погибших возили мимо дома Вавиловых, и пятилетний Сережа смотрел на них сквозь щель в заборе.

Во дворе дома в Никоновском Сережа выучился своим первым играм. Обучал, конечно, Николай. Сама того не подозревая, матушка высказала пророческие слова: братья очень дружили всю жизнь, и началась эта дружба с детства.

Правда, характерами братья различались. Сергей был поскромней, держался за юбку матери, Николай же — страшный разбойник, славился на Пресне как гроза мальчишек. Но склонности у них оказались общими. Когда братья подросли, выяснилось, что больше всего на свете они тяготеют к тайнам природы. Те же склонности выявились и у их сестер — Александры и Лидии.

В конце концов все четверо стали естественниками, хотя в естествознании пошли различными путями.

Возможно, что не одни индивидуальные окраски, но и нежелание походить друг на друга сыграло свою роль в том, что они не выбрали одну дорогу. С другой стороны, по меньшей мере в одном случае, здесь проявился элемент случайности. Так было с Николаем.