Сесил Родс — строитель империи - страница 33

Это было в июне 1886-го. Приняв и выслушав Зауэра утром, Родс попросил его прийти снова в час дня. Придя, тот увидел, что его ждут уже четверо: Родс, Радд и двое опытных австралийских старателей. Исследовав породу с помощью принесенных инструментов, австралийцы подтвердили, что она богата золотом. После этого Родс пригласил Зауэра еще раз, уже в четыре часа, в контору «Де Бирс» и предложил приобретать для него, Родса, участки на Ранде. Тут же, на месте, был заключен договор, по которому Зауэр входил в долю и получал пятнадцать процентов доходов. Родс сразу выписал Зауэру чек, и тот должен был отправиться на Ранд срочно, следующим же утром.

В десять часов вечера Родс сам зашел к Зауэру и предупредил, чтобы тот ни в коем случае не садился в экипаж прямо здесь, в Кимберли, поскольку это может вызвать подозрение. А когда Зауэр на следующее утро, из предосторожности дождавшись экипажа в двенадцати милях от Кимберли, поднялся на подножку, он с изумлением увидел, что там, стараясь не быть узнанными, сидят Родс и Радд. Затем они вместе проделали немалый путь. До бурского города Почефстрома — тридцать шесть часов езды, а оттуда карета проехала вдоль всего Ранда.

«Так делалась история», — торжественно констатировал Зауэр.

И все же, проявив, казалось бы, такую заинтересованность и активность, Родс и Радд использовали возможности менее удачливо, чем, например, кимберлийский делец Джозеф Робинсон.

Скупив довольно много, Родс и Радд несколько раз отвергали предложения о покупке участков, которые потом приносили миллионные состояния. В чем причина их колебаний? Принимать решения надо было быстро, сразу, а компаньоны в то время еще ничего не понимали в золотопромышленности. Радд был настроен скептически, считал, что образцы породы, которые показывали ему и Родсу, были сомнительными. Не проявил энтузиазма и горный инженер, американец, с которым Родс советовался.

Дело было совсем новое. Надо было рисковать. Конечно, и Родс, и Радд это умели, но ведь их стремление к риску поглощалось тогда в самом Кимберли — как раз в это время Родс готовился к решающей схватке с Барнато. Да и вообще дела в Кимберли отнимали львиную долю внимания Родса.

Были и причины сугубо личного характера. В самый разгар золотой лихорадки, когда Родс находился на Ранде, ему сообщили из Кимберли, что тяжело заболел Невил Пикеринг. Он был первым в том ряду молодых людей, что перебывали у Родса в секретарях. Родс немедленно вернулся в Кимберли и день за днем проводил у постели больного. На похоронах Пикеринга он появился в таком истерическом состоянии, что заставил прослезиться даже Барнато, отнюдь не склонного к сентиментальности. После этой смерти Родс долго не решался входить в коттедж, где они с Пикерингом прежде жили вдвоем.

На все эти дни Родс, может быть впервые, потерял интерес к делам и, несмотря на обещания, которые дал Зауэру, даже не отвечал на его телеграммы с золотых приисков. Биографы этим отчасти объясняют, как много «недополучил» Родс на золотых полях. Но утверждать так можно, разве что сравнивая результаты его деятельности там со сказочными успехами в алмазном деле.

Единовластия, самодержавного могущества в мире золота Родс не достиг. Но добился все-таки многого. Чуть запоздав, он сумел догнать самых резвых. За участки ему пришлось заплатить побольше, но он мог себе это позволить. Вместе с Раддом он скупил права на восемь или девять отличных участков, по преимуществу на западе золотоносного района, и создал акционерные компании.

В 1887-м все эти компании были объединены в одну — «Голд филдз оф Сауз Африка», с капиталом в 125 тысяч фунтов. При ее создании Родс оговорил за собой право на треть чистой прибыли. В 1892-м компания была переименована в «Юнайтед голд филдс» с капиталом уже в десять раз большим. Под этим названием она существует и сейчас как одна из крупнейших золотодобывающих компаний в мире. В 1894–1895 годах она платила дивиденды в размере пятидесяти процентов. В 1896-м Родс официально сообщил, что от добычи золота он сам получает от трехсот до четырехсот тысяч фунтов чистой прибыли в год. Золото давало ему в два раза больше, чем алмазы.