Севастопольская хроника - страница 13

Я стукнул каблуками, сказал «есть!» и собрался идти. Звягин сделал жест рукой: мол, не торопитесь. Николай Васильевич встал из-за стола и, шагая по мягкому ковру, подошел к карте, поманил меня и, перед тем как показать линию фронта, сказал, что столица сейчас на осадном положении, эвакуация центральных учреждений и культурно-исторических ценностей, а также драгоценных фондов, предпринятая по решению ГКО закончена; на подступах к столице москвичами и воинами фронтов построено несколько оборонительных рубежей: фронт приведен в порядок, однако положение все еще остается угрожающим — гитлеровцы пытаются до наступления сильных морозов ворваться в Москву: листовки бросают, делают обходные маневры, пытаются вклиниться в стыках фронтов.

В рядах защитников Москвы сражаются несколько бригад морской пехоты, специальный морской стрелковый полк и два дивизиона «катюш».

Затем дивизионный комиссар показал на карте линию фронта. Она была сильно изломана и местами очень близко подходила к столице.

Прощаясь, Звягин сказал, что жить придется на казарменном положении тут же, в наркомате, что и он тут же живет и что кроме меня сегодня из Казани прибыли два сотрудника центральной флотской газеты «Красный флот»: Гуляев и Островский. Столовая в особнячке, где до эвакуации находился отдел печати. В подвальном этаже, рядом с котельной, душ. Завтра можно взять машину и поездить по Москве. Для первого бюллетеня пресс-бюро хорошо бы дать очерк о том, как живет фронтовая столица.

Получив разрешение идти, я был очень рад — все, о чем говорил Звягин, совпадало с моими интересами: очень хотелось осмотреть, что в Москве делается.

…Все было, и душ, да какой! Воды — залейся! Потом ужин в столовой, в нижнем этаже нашего особнячка. Столовая чистенькая, с белыми скатертями, как в кают-компании на корабле: и приборы, и даже подставочки под вилки и ножи, и бутерброды, и фронтовые сто граммов.

Сижу тут за белым столиком, сытый и нос в табаке. Очень светло, и пишу, при каждом стуке двери поворачиваю голову и смотрю, не Гриша ли Нилов. По времени ему пора вернуться. Когда в августе мы тянули с ним спички, кому ехать в осажденную Одессу, он увидел у меня спичку с головкой и с досадой сказал:

«Завидую тебе! Дорого бы дал, чтобы увидеть Одессу! Об этом городе столько легенд, а порой и просто хохм, и вдруг такая невиданная оборона. Что за люди там?! Не думаю, чтобы Бабель, Олеша, Паустовский, Катаев и Багрицкий навеки обобрали этот город!.. Очень завидую тебе! Но я здесь не останусь — в Ленинград уеду…»

15 октября, прилетев в смятенную Москву с Юга, я уже не застал Нилова: он добился своего — улетел в Ленинград.

Нилов улетел на две недели. Они давно прошли, а его нет. Где же он сейчас? В пути? Или все еще там? А может быть, пробрался на Ханко? Это было его мечтой — попасть в гарнизон Ханко!

Мне тяжеловато без товарища. Еще весной он был у меня в Кишиневе и делал один из блестящих репортажей для радио. Подумать только, ведь это же было всего лишь несколько месяцев назад, а кажется, что с тех пор прошло много-много лет.

Ночью наше высокое здание вздрагивало и гудело, как пустая бочка: к Москве прорвались гитлеровские самолеты. Полагалось идти в убежище, но я так устал от дороги, что не отреагировал на объявление воздушной тревоги. После завтрака меня уже ждала машина.

Вернулся в три часа дня. Сел за очерк «Москва в осаде». Его нужно написать так, чтобы каждому моряку с Северного флота, с Черного, с Балтики, и беломорцу, и краснофлотцу невоюющего флота Тихоокеанского было ясно, что же делается в осажденной Москве. Чем и как живет столица в то время, когда у стен ее стоит миллионная вражеская армия?

Москва поражает сочетанием несовместимых на первый взгляд вещей: с одной стороны, на некоторых площадях и бульварах обложенные мешками с песком зенитные батареи, а на въездах в столицу по Рогачевскому, Ленинградскому, Волоколамскому и Дмитровскому шоссе — стальные ежи против танков, баррикады и доты и с другой — много детей на бульварах! Летом эшелонами их вывозили из столицы Откуда эти?

Поражает Москва и ритмичной работой заводов, фабрик и различных мастерских, производящих все необходимое для фронта.