Север. Цитадель - страница 2

Но так как родовой замок Северных Хранителей, что располагался южнее, был разрушен, брату пришлось осесть вместе с матерью в Ледяной Цитадели, в сердце Белого Дола, твердыне, что ещё ни разу не впустила внутрь захватчиков. Частично, из-за того, что, по сути, никому не была нужна — кого интересуют холод, снег и морозы? Частично, потому, что она действительно неприступна.

Стены Цитадели сделаны из Вечного льда, субстанции исключительно магической, обманчиво похожей на хрупкий хрусталь, но на поверку намного прочнее алмазов, как и любого другого материала. Цитадель действительно невозможно разрушить. Кто и когда её воздвиг — до сих пор тайна. Когда Империя запустила свои щупальца на Север, Цитадель уже тут стояла, пустая, заброшенная, но ничуть не старая и не ветхая.

Первый Хранитель Севера не решился селиться так далеко от обжитых мест. Да и Цитадель пусть и совершенна в своей холодной красоте, но всё же именно холодна, так что тот дроу с хорошим таким дворфовским наследием, потоптавшимся у его родового древа, воздвиг другую официальную резиденцию — Чёрный Замок. И ведь строили его дворфы, а укрепляли своей тёмной, кровавой магией дроу, но всё же этого оказалось недостаточно. Когда Север восстал против власти нашего горячо любимого Императора, не к ночи он будет упомянут, бунтовщиков долго не могли сломить. Даже когда восстание откатилось под чёрные стены, Χранитель Севера держался. А потом в небе появились драконы. И Чёрный Замок пал. Очевидцы говорят, что стены плавились как мороженное на солнце, а криков даже не было слышно — люди внутри погибли почти мгновенно. И мне кажется, это было милосерднее, чем то, как Император поступил с моей семьёй.

Демоны не могут жить в холоде, нам чужд снег, лёд и слепящая голубизна морозного неба. Если уж просторы, то ленивые волны песчаного моря, если реки, то реки лавы, если что-то падает с неба, то это пепел.

Демоны оказались сомнительными союзниками в подавлении мятежа: отец хотел под шумок обеспечить и независимость Южного Предела. Вызвался на переговоры с тогдашним Хранителем Севера, мол, если уговорит его сдаться и перейти обратно под руку Императора, то Северному и Южному Пределам будет дан статус автономных герцогств. Император согласился, вот только одновременно с этим вёл переговоры с драконами. В результате Хранитель Юга и Севера вместе встретили свою смерть под волной Истинного огня.

Драконы получили Юг. А Север получил-таки статус герцогства и нового владетеля. Формально, отец выполнил волю Императора, более того, пал её выполняя. Драконы не должны были сжигать Замок, они это по собственной воле провернули, а не по приказу Императора. Так что Северное Герцогство было вроде извинения за причинённый нашей семье ущерб. Только на деле, Император решил таким образом избавиться от остатков нашего Дома. Казнить он нас не мог — не было законного основания, а вот «удачно» наградить, всегда пожалуйста. Заодно «настоятельно порекомендовав» отправиться на Север только одной семьёй, без друзей и соратников. Остальные Вауу достались драконам в качестве приза. Хотя, сo слов многоуважаемого Императора, они остались на Юге для их же блага.

Так оказались в Северном пределе мой брат и беременная вдова отца. Мать скончалась при родах, что совершенно несвойственно демонам, но ожидаемо в условиях полного магического истощения — она так и не научилась черпать силу из других Источников, так и осталась жрицей огня. А вот мой брат оказался намного сильнее и хитрее, чем рассчитывал Император — он решил вспомнить наше древнее наследие и полностью перейти на альтернативу. Да, давно уже инкубы не питались, наша ветвь демонической расы отказалась от «примитивной» энергии столетия, вернее тысячелетия назад, но чего не сделаешь ради выживания, даже вернёшься к «варварскому» образу жизни — питанию за счёт чужого наслаждения.

Ну а я был обречён на смерть. Питаться как брат я не мог, был ещё слишком мал для этого. Жизнь и силу до периода становления мне должна была обеспечивать мать, но ей самой не хватило. Так что я должен был умереть. Что я выполнил с присущим мне с детства чувством долга. А потом с таким же врождённым упрямством решил, что хочу жить — и вновь открыл глаза. Что произошло между этими двумя мгновениями — смерти и жизни — я не могу рассказать никому, таков Договор. Но этот Договор оставил свой след.