Северная Африка в IV—V веках - страница 4

Важно вместе с тем отметить, что в последнее время у некоторых западноевропейских историков начинают обнаруживаться признаки несколько иного подхода к основным проблемам истории Римской Африки. Особый интерес в этом отношении представляет упомянутая выше работа Ж.-П. Бриссона. Автор ее подчеркивает эксплуататорский характер экономических отношений в африканских провинциях и критикует в связи с этим взгляды Соманя на африканский колонат. Он отчетливо понимает социальную природу антиримских религиозных движений и отказывается видеть в них лишь отражение этнических {9} противоречий. Заключение Бриссона, что вандалы нашли в Африке «ситуацию, уже созревшую для политической автономии по отношению к империи», свидетельствует о том, что его объяснение причин падения римского господства в Северной Африке отличается большей глубиной, чем у его предшественников. Книга Бриссона показывает, что и на Западе тенденциозная идеализация римского владычества в Африке начинает наталкиваться на определенное сопротивление [17].

К середине III в. н. э. Северная Африка представляла собой в экономическом отношении одну из наиболее развитых областей Римской империи [18]. Широкое развитие зернового хозяйства, а также культур оливок и винограда прочно закрепило за ней положение важнейшего источника сельскохозяйственных продуктов в западной половине империи. Рост сельскохозяйственного производства в I—II вв. сочетался с интенсивным развитием городов, представлявших собой в социальном отношении коллективы средних и мелких муниципальных землевладельцев [19]. Городское землевладение было тесно связано с рабством — к началу III в. рабовладельческая вилла стала типичной формой хозяйства в африканских провинциях. Вместе с тем на землях императора и сенаторской знати широкое распространение в I—II вв. получил другой тип хозяйственной организации — крупное имение, обрабатывавшееся колонами и обычно сдававшееся в аренду съемщику-кондуктору. По мере расширения возделывавшейся территории, захваченной у туземных племен, обе эти формы проникали во все новые районы. Однако и древние местные формы социально-экономической организации не были целиком вы-{10}теснены римским завоеванием. Даже в пределах римских границ, в горных районах Мавретании и Нумидии, сохранялись поселения берберских племен, живших еще в значительной мере в условиях родоплеменного строя. В целом внутренние отношения в африканских провинциях представляли собой весьма сложную и пеструю картину. Экономический расцвет достигался здесь ценой эксплуатации различных категорий тружеников: рабов, колонов, туземного берберского населения, сгоняемого с лучших земель или используемого как рабочая сила в имениях. На плодородной африканской земле сталкивались интересы различных групп господствующих классов: сенаторской аристократии, куриалов, военных слоев. Каждая из этих групп обладала в африканских провинциях достаточно сильными позициями и была кровно заинтересована в их защите и расширении. Кроме того, благодаря своему экономическому значению Африка составляла один из важнейших элементов прочности римской императорской власти в Риме и Италии.

Естественно в этих условиях, что рост внешних и внутренних трудностей империи, приведший к кризису III в., не мог не сказаться на положении в Африке. Политика Максимина (235—238), как никогда ранее задевавшая интересы имущих слоев, вызвала в африканских провинциях наиболее сильную реакцию. Характерно, что именно в Африке был выдвинут первый из «провинциальных императоров» III в. — проконсул Гордиан, ставленник земельной знати и верхушки африканских городов, недовольных земельными конфискациями и налоговыми поборами Максимина. С восстания Гордианов в Римской империи начинается период наиболее острой внутриполитической борьбы, столь характерной для середины и второй половины III в. Но сама Африка, где разгорелся первый этап этой борьбы, в дальнейшем не принимает в ней заметного участия. После Гордианов местные провинциальные круги не проявляют сколько-нибудь значительных попыток выдвинуть собственных императоров, здесь отсутствуют явные признаки политической активности крупноземлевладельческих либо военных слоев. Как удачно показала Е. М. Штаерман, причину этого явления следует искать в резком усилении натиска на романизованные и урбанизованные районы африканских провинций туземных {11} берберских племен