Северная баллада - страница 3

Я кивнул, подтверждая:

— Да.

— И все у вас там, простите, как надо?

— Да.

— И никаких происшествий?

— Почему же? Но если говорить о браконьерстве, то…

— Однако павших животных находите?

— Да. Акты в дирекции. Можете посмотреть.

Он протянул руку к моему плечу.

— Но вот это… послушайте, вы же совсем еще молодой человек… винтовка вам сегодня зачем? Боитесь кого-нибудь?

— Еще бы, — шутливо ответил я. — Помните историю с шатуном? Вдруг придет рассчитаться? Мишка-то каверзный. Что ему две сотни километров до заповедника!

Я говорил вот о чем. Вскоре после возвращения с Игр меня попросили выехать в прибрежный район. Была зима, но там объявился медведь, который покинул берлогу. Задрал корову, пугал людей и так неожиданно появлялся и исчезал, что местные охотники ничего не могли сделать. Если бы не ежедневные тренировки, и я бы не успел вскинуть винтовку. Именно эту, спортивную, с которой настолько сдружился, что перестал замечать ее 8-килограммовый вес. Впрочем, попал ли, не знаю. Зверь после выстрела скрылся, но цель оказалась достигнутой: бродяжничать он перестал. В областной газете тогда появилась заметка: «Стиль чемпиона». Об этом случае я и напомнил Кучумову…

Потом была очень странная встреча с тренером. Он уезжал в отпуск, мы не виделись больше 2 месяцев. Узнав о его возвращении, я прибежал на спортбазу, и вдруг первое, что он сделал, — ткнул пальцем в винтовку у меня за спиной.

— Так всюду и ходишь?

— Не всюду, но сейчас я прямо из заповедника. Очень хотел поскорее вас повидать.

Он как будто совсем не услышал этих слов.

— И стреляешь там? И где патронов столько берешь?

Я отрицательно покрутил головой.

— Николай Николаевич! Разрешите доложить. Стреляю лишь по мишеням и лишь на комплексных тренировках и соревнованиях, а так — только вскидки. Вы же знаете, сколько их каждый день надо делать! «Навык быстро угасает, если его не поддерживать» — ваши слова!.. А впереди всесоюзное первенство, чемпионат Европы, чемпионат мира.

Он закивал, соглашаясь:

— Знаю, это я знаю, известно, но… — Не договорив, он безнадежно махнул рукой и, не простившись, ушел.

Не ушел даже — побежал от меня.

Что, однако, означали его «но», безнадежный жест и то, что он не захотел, не смог дальше со мной говорить?

И вот… Когда же? Всего 3 дня назад, утром, вскоре после рассвета, я шел по этой же седловине. С визгом пробегали тундровые крысы. Уже перелинявшие куропатки вспархивали из-под моих ног, белыми хлопьями падали шагах в двадцати, затаивались между дочками.

Заяц, тоже перелинявший, приготовившийся к зиме, похожий на снежный ком, проскакал вниз по склону.

— Не бойся! — крикнул я. — Не обижу!

Провожая зайца глазами, я оглянулся. Далеко внизу лежал город. Его освещало солнце. Сквозь синеву легкого марева тусклыми искорками поблескивали стеклянные стены зданий. Тихо, покойно было здесь наверху!

Наши горы оглажены древними ледниками. Потому-то, когда ложится хороший снег, они влекут к себе лыжников чуть не всей страны. Их съезжаются тысячи. Канатные дороги неутомимо возносят желающих на вершины. Перевалы, склоны оживлены тогда не меньше людных городских улиц. Но есть и любители летних прогулок по тундре. Вот почему, когда я увидел шагах в трехстах от себя движущуюся фигуру, в первый момент мне показалось, что это человек. Переваливаясь с ноги на ногу, сиротливо ссутулившись, он медленно уходил в сторону ущелья.

Я крикнул:

— Эй!

Он продолжал идти. Я схватил бинокль: бурый медведь! Мерно колыхалась его спина. На ней остро выпирали лопатки и узкий, как у сухой костистой воблы, хребет. Старый и очень исхудалый зверь. Шел с трудом, волочил правую заднюю лапу. Но куда же он направляется? Там пропасть! Над нею козырьком нависает гребень обрыва. Загудит вырывающийся из тоннеля электровоз, зверь шарахнется и сорвется вниз! Где же ему удержаться! Да еще такому, с искалеченной лапой!

Я хранил в нагрудном кармане куртки патрон из того набора, который принес мне победу на Олимпийских играх. Было приятно иметь его при себе. Я зарядил винтовку и выстрелил. Не в зверя — в утес, который был в пяти шагах перед ним. И я видел, как медведь, вскинув морду, с удесятеренной быстротой метнулся, — но — какое несчастье! — не назад, а вперед.