Северная граница - страница 14

— Нет, господин. Я все понял.

— Собери людей, подготовь оружие — и спать.

— Есть, господин.

Лучник ушел.

Было уже совсем темно. Рават положил руки на плечи своих десятников:

— А вы поняли?

— Так точно, господин. Хороший план.

— Если я погибну, командование принимает Рест. Но только до конца боя, потом всеми командуешь ты, Дорваль. В отряде больше пехоты, чем конницы, и лучше, если командовать будет пехотинец. Все.

Вскоре появился всадник на смертельно уставшем коне. Его остановили часовые, иначе он непременно проехал бы мимо спрятавшегося рядом с лесом отряда. Рават принял рапорт. Разведчик видел возвращавшихся в стаю алерцев-разведчиков. Сам остался незамеченным. Похоже было, что племя доберется до засады не раньше рассвета, хотя оставалась возможность, что стая двинулась в путь еще до возвращения разведчиков. Однако сотник не боялся, что его застигнут врасплох. Милях в полутора от солдат дремал на краю леса мохнатый страж, уши которого, несмотря на неглубокий сон, чутко ловят любой посторонний звук, а желтые глаза готовы вспыхнуть в любой момент. И темнота для них не препятствие.

Возвращавшихся на заставу приветствовали с нескрываемым облегчением и радостью. Уже издалека можно было заметить, что отряд не слишком пострадал. Когда тройки одна за другой въехали через ворота на плац, оказалось, что не погиб никто. Кони были страшно измучены, несколько солдат были ранены, но легко. Так или иначе, их раны свидетельствовали о состоявшемся сражении…

Комендант Эрвы появился на плацу, когда отряд, выстроившись в три ровные шеренги, был уже готов к смотру. Командир в звании подсотника соскочил с седла и снял шлем, из-под которого показалось усталое лицо двадцатитрехлетней девушки, не красавицы, но и не дурнушки. Повернувшись к подчиненным, она хрипло крикнула:

— Смирно!

Разговоры стихли. Всадники застыли; лишь изредка кое-кто слегка дергал удила, пытаясь заставить слушаться усталого коня, чующего воду и знакомое стойло.

Приблизившись к сотнику, командир отряда доложилась столь же коротко, сколь и не по-уставному:

— Мы вернулись, комендант. Семеро раненых. Я уничтожила золотую стаю, восемнадцать голов. Перебили всех, не ушел никто.

Как раз в этот момент один из раненых потерял сознание и свалился бы с коня, если бы сбоку не подскочил какой-то лучник.

— Отпусти людей, — приказал Амбеген. — И сразу ко мне.

Девушка повернулась к отряду и отдала несколько команд. Усталые солдаты с трудом спешились. Обернувшись и убедившись, что комендант отошел достаточно далеко, подсотница нацелилась пальцем на одного из десятников:

— Когда я докладываю командованию, мои люди не падают в обморок. Запомни это хорошенько, иначе мгновенно перестанешь быть десятником…

Офицер, который уже вел коня в стойло, вдруг остановился. Внезапно на угрюмом, сером от бессонницы лице появилась какая-то гримаса. Легионер выпустил поводья из руки и быстро подошел к девушке.

— Это люди сотника Равата, а не твои! — бросил он ей шепотом прямо в лицо. — И никто красоваться тебе на потеху не собирается. Помни об этом, ты, сука…

Она в ярости замахнулась. Офицер схватил ее за руку.

— Сейчас отпущу, и можешь ударить… — прошипел он. — Ну, давай. Все смотрят, госпожа, давай бей. Комендант тоже с удовольствием полюбуется.

Она бросила взгляд на Амбегена. Тот действительно глядел в их сторону. Девушка опустила руку.

— Мы еще свидимся в походе… — пообещала она.

После чего повернулась и отошла, прикусив губу. В гневе ее лицо, как ни странно, явно похорошело, из его черт исчезла некая первобытная, но вместе с тем сладострастная хищность. Пожалуй, за этой женщиной лучше всего было наблюдать в бою. Или… когда она с мужчиной?

— Так, и что же за сцену я только что видел? — холодно спросил сотник.

— Это не сцена, а лишь пролог, — тем же тоном ответила она. — Звал, господин?

— Звал, подсотница, поскольку я — комендант этой заставы. И если нужно, буду вызывать тебя по двадцать раз на дню — только затем, чтобы тут же молча отправить обратно.

Она отнеслась к нотации довольно спокойно, даже слегка улыбнулась. И тут же лицо ее неожиданно подурнело.