Северные новеллы - страница 13

На следующий день зверь вновь пришёл в посёлок. Переходил от дома к дому, рявкал, клянчил пищу. Но никто ему не вынес подаяния. Раз начальник говорит, нельзя, — значит, нельзя. Ему лучше знать. Мишку выгнали из посёлка обычным способом — выстрелом.

Из магазина шла жена радиста с двумя полными авоськами. Накануне вертолёт Ми-6А завёз с материка дефицитные, вкусные продукты, и женщина нагрузилась ими основательно: в сетках покоились батоны варёной и сырокопчёной колбасы, отличный постный кусок окорока, балык, мороженые цыплята, банки с яичным порошком, сгущёнкой, растворимым кофе. На ходу она придумывала, что бы такое необыкновенное приготовить мужу, который под старость стал ворчлив, несносен, но очень любил поесть и сразу добрёл, оттаивал сердцем, если блюдо ему нравилось.

«Цыплята табака под маринованным чесноком», — решила жена радиста.

Немного пуржило, хвостатые змеи овивали дома с узорчато замёрзшими светящимися оконцами, кружили в вышине, электрические лампы едва просвечивали сквозь снежную завесу. Рабочий день давно окончился, на улице ни души, разве что из конуры, откинув лбом олений полог, покажет голову хозяйская собака и тявкнет для порядка раз-другой.

Кутаясь в кухлянку, скрипя оленьими торбасами (одежда и обувь — подарок соседки-эскимоски к пятидесятилетию), жена радиста была уже на полпути к дому, когда из кружева снежных змей перед нею вырос белый медведь.

— Тьфу, чёрт, прости, господи! Напугал, аж в грудях захолонуло!.. — в сердцах сказала она. — Явился, не запылился! Иди, иди, куда шёл…

Зверь пригнул шею, потянул морду к авоське, в которой лежал окорок.

— Ишь, чего захотел! Тебе это на раз глотнуть, а нам на неделю запас. И не думай, и не мысли!

Она обошла нанука, ускорила шаг. Но великан забежал вперёд и опять преградил ей дорогу.

— Ладно, уговорил, — подобрела вдруг жена радиста. — На, лопай. — Достала небольшой, с ладонь, довесок окорока, бросила на снег.

Зверь слизнул лакомый кусок и вновь выжидающе уставился на авоську.

— Вот наглый тип! Не дам!..

Медведь рявкнул. Женщина попятилась. Следом, как привязанный, пошёл зверь. Она споткнулась и села в сугроб, раскинула руки с авоськами. Нанук схватил лапой сетку, в которой лежал окорок, сдёрнул её с руки вместе с рукавицей. Продукты упали на снег. На глазах у растерявшейся женщины он съел окорок, потом варёную и сырокопчёную колбасу, балык. Затем обнюхал банку сгущёнки. Взял её лапой, раздавил. Густое молоко брызнуло на снег. Причмокивая от удовольствия, зверь слизал сладкую тягучую массу.

Спасая вторую авоську с продуктами, изрядно перепуганная жена радиста отползла на четвереньках, вскочила и побежала, совсем забыв, что от белых медведей бегать не следует: можно поплатиться жизнью. Великан нагнал человека возле дома. Живший в нём агрессивный дух преследователя, дух добытчика, очевидно, спал, задобренный вкусной, сытной пищей; сейчас зверя интересовало не бегущее двуногое существо, а вторая сетка с продуктами. Он лапой сдёрнул её вместе с меховой рукавицей, подхватил зубами и скорым шагом направился к свалке. Забравшись на обледенелый холм объедков, наглый тип сожрал всё, не оставил даже банок с растворимым кофе и яичным порошком, их он разгрыз зубами. Кофе и яичный порошок с порывом ветра набились ему в ноздри, и нанук расчихался так громко, что слышно было на другом конце посёлка.

Разбойный грабёж средь бела дня у островитян особой тревоги не вызвал. Истинным виновником чрезвычайного происшествия были, как сказал начальник экспедиции, люди, прикормившие зверя. Посмеялись да забыли; обошлось — и слава богу. Жена радиста во всех подробностях рассказала о ЧП, и к зверю прочно приклеилась кличка — Наглый Тип.

Думали, что Наглый Тип уйдёт, что в нём, наконец, проснётся задремавший бродяга, вечный странник. Теперь уже ни строители, ни буровики, ни журналисты не подкармливали зверя. Долго ль до греха…

Но Наглый Тип и не думал уходить. Как бы оправдывая свою кличку, через неделю после первого он совершил второе разбойное нападение, но теперь уже не на жену радиста, а на жену бульдозериста, которая с покупками возвращалась из магазина. Подстерёг, подлец, возле хозяйского дома. Ударом лапы выбил из рук сумку, не спеша стал пожирать хлеб, крупу, мясо. Женщина в испуге вбежала в дом. Через минуту на крыльце с ломом в руках появился бульдозерист, рослый, здоровенный мужчина. В сердцах хватил ломом по звериному хребту. Рисковал, конечно. С белым медведем такие шутки шутить нельзя. Но Наглый Тип, взревев от боли, бросился наутёк.