Северные рассказы - страница 56

, а тут и совсем обезлюдело. Порешили полесники защищать как можно свое добро, дома и жизнь свою. Вышли за поскотину к тайге, расчищать начали, деревья валить, валежь подбирать. На очищенной земле широкий ров вырыли, насыпь возвели. Остановить хотели огонь. Только зря они пытались совладать с силой пожара. Еще задолго до приближения пламени жить невмоготу стало в полосе раскаленных ветров. Ветер сделался до того горячим, что дышать трудно стало. Сухой лист прошлогодней опадки дымиться, тлеть стал. Кожа на лице облезла и лопалась, глаза сухими сделались, закрыть их с трудом можно было. Ветер нагнал едкий нагретый дым. Люди и животные задыхались от гари. Деревья завяли и высохли, трава свернулась. И тогда началось нечто невообразимое, во что с трудом верится, что трудно представляется. Из лесу ринулись к Енисею гонимые огнем и страхом тысячи зверей. Как и птицы, они были до того объяты ужасом, что совершенно не замечали, куда идут, кто встречается на пути. Один инстинкт жил в травоядном, в млекопитающем, в хищнике — спасать жизнь! Все остальные инстинкты словно умерли, заглохли. Лоси и олени шли вместе с медведями, волками и рысями; ежи, кроты, куницы, зайцы, горностаи, соболи, лисицы, мыши, белки, росомахи, бобры, песцы, ласки — все смешались в один охваченный паническим страхом табун, рыкающий и кричащий на сотни звериных голосов. Обезумевшие животные топтали друг друга, бросались в реку, тонули или жалобно кричали, стоя на берегу, глядя печальными глазами на далекий, недоступный, цветущий берег Енисея. Там — лес, жизнь! У ног — река бурная, широкая, быстрая. Сзади — беспощадный враг. Заметив поселки, звери бросались к домам, надеясь под крышами их найти успокоение своему страху. Лоси и олени забирались в конюшни к лошадям; медведи, миролюбиво поглядывая на коров, жались к телятам; мелкая пакость брала приступом подпечки, полати, кровати, божницы, лавки, подполье, наводя ужас на бывалых охотников, на собак, кошек и домашнюю птицу. В общей беде никто, даже хищники, не думал о крови. Полесник, всю свою жизнь с величайшим трудом выслеживающий зверя в тайге, не думал об этом теперь, когда вдруг вся живая сила чернолесья пожаловала к нему в дом. Кровавые сцены разыгрывались только из-за обладания местом, в котором можно укрыться от огня. А воздух становился все горячее. Ветер нес теперь гарь и горячий пепел. За многие десятки километров летела туча легкого, остывающего в воздухе и опускающегося на землю, серого пепла. Земля покрылась сумрачным одеянием, которое постоянно колыхалось, двигалось, струилось от малейшего дуновения ветра, поднимаясь, как самум. В дыму и пепле скрылось солнце, небо, леса и земля. Двухкилометровый в ширину Енисей не смог победить пепел. Пепел покрыл его толстым слоем, скрыл воду и сделал сильную, широкую реку похожей на какой-то движущийся тротуар или конвейерную ленту. Но не это особенно помнят аборигены древнего Енисея — отца сибирских рек. Самое удивительное и страшное рассказывают они о том, что происходило у реки, когда пламя вырвалось из лесов и домчалось до берега. Тогда река взбунтовалась! Из горячей воды, из-под пепла, на берег в поисках водорода и холодной влаги полезли обитатели недр Енисея — осетры, нельмы, муксуны, сиги, щуки и прочая рыба. Такого мора не помнит больше история подводного речного царства. Рассказывают старики: погибшей рыбы оказалось так много, что переехать с берега на берег было трудно. В реке в то время не вода была, а каша. Весло поставишь в воду — стоит весло. Не поймешь: то ли рыбная, то ли пепельная каша оказалась в реке вместо воды.

Долгие годы потребовались, чтобы земля смогла залечить рану, нанесенную ей огнем. На пустынных пожарищах появилась молодая поросль тайги. В воде зачались из икры рыбы. В молодой лес переселились, белки, прибежали звери, прилетели птицы. Ожил опять край богатого чернолесья, непролазных лесов, непуганых птиц. На берегах Енисея прижались к земле новые зимовья. Только теперь иная жизнь пошла в поселках, другие люди промышляют зверя для других целей. В каждом маленьком поселке, на стойбище, на одном из домов или урасе вьется красный флаг. В национальных советах, в клубах, в красных чумах, в школах следопыты тайги говорят о планах сталинских пятилеток и с нетерпением ждут очередного рейса крылатых самолетов, доставляющих сюда, в далекие уголки страны, свежие газеты и журналы. Иными тропами пошла жизнь в новой тайге...