Северный сон - страница 12

Теперь сломанный ледоколом лед только легко потрескивал, уступая «Машуку» дорогу. Солнце пригревало, и льдины, подтаивая, вели между собой весенний разговор. Как ни странно, к северу льда становилось все меньше, пошло черноледье — лед, захлестнутый водой. По такому льду идти легко: он повторяет движение волны, так тонок. По сути, это уже не лед, а зола от него. Лед, истлевший на солнце.

Андрей пришел обедать, когда показались онежские острова с темными елями, с голыми осинами и березами. Здесь была ранняя весна.

— Через два часа Повенец, — сказал он.

— Краску ободрали?

— Краска что! Винты погнули... Ремонта недели на две... Ладно хоть руль цел. Я, признаться, думал: поломаем.

— А все же красиво было, — вздохнула Надя.

Она чувствовала, что и Андрей считает, что в общем легко отделались, но не хочет сознаться. Ремонт на две недели — не задача. Все корабли после перегона ремонтируют. По графику «Машук» должен взять первых пассажиров-туристов через месяц. Значит, время есть.

Надя представила вдруг, как все три дека теплохода наполнятся людьми, толпящимися у перил, будут щелкать фотоаппараты, смеяться женщины в ярких платьях. Салоны, сейчас еще молчаливые, обитые снаружи досками на случай шторма, будут полны света и музыки. Из ресторана понесется запах горячих блюд, изготовленных не Марией Петровной — кашеваркой, а настоящим коком. Их будут доставлять снизу, из камбуза, в сервировочную на специальных лифтах. На корме расставят пестрые шезлонги — сейчас они еще в конвертовке, — в них будут загорать туристы под волжским солнцем.

И никто из этих людей не будет знать о том, какой путь проделал «Машук», продираясь во льдах...

Ледокол «Лена» появился уже на рейде Повенца, Он казался таким маленьким рядом с громадиной «Машука», но стальной корпус его выглядел уверенно, и все с уважением, хотя и сверху вниз, поглядывали на него.

— Подойдите к «Машуку» с левого борта, — скомандовал в микрофон Лучников.

Все начальство ледокола, задрав головы, стояло на палубе. Пожилой капитан в черной морской шинели — Сомов — поднес руку к козырьку, приветствуя Лучникова. Красное, обветренное лицо его сияло.

Лучников отвечал на приветствие, стоя на мостике.

Надя ожидала увидеть его усталым. Но зеленоватые глаза его были веселы, а сам он выглядел свежо и молодо. Золотая кокарда на фуражке поблескивала в лучах заходящего солнца. Скупые жесты приветствия были энергичны, исполнены скрытой радости. Легко сбегая с ходового мостика, он вдруг по-мальчишески подмигнул Наде, на ходу спросил:

— Натерпелись страху?

И по этой фразе Надя поняла, что больше всех «натерпелся страху» он сам, командир отряда. Неведение — верный способ быть храбрым. Он знал все и, зная, шел на риск, необходимый во имя дела. Теперь Надя не сомневалась в этом.

Наверно, и в этих краях бывают серые, ненастные дни, с затяжными дождями, с промозглой сыростью. Но сейчас север словно решил показать себя с лучшей стороны: за всю дорогу от Ленинграда ни одного пасмурного дня, ни одного дождя. Надя чувствовала, что ей на всю жизнь запомнится стоянка в Повенце в ожидании лоцманов. Красное солнце прячется за верхушки елей. На островах хлопают одинокие выстрелы: должно быть, браконьеры стреляют уток. Лед, тонкий, черный, при заходящем солнце кажется бронзово-зеленым. Иглистые льдинки со звоном тают, сталкиваются, тонут.

В поселке топят печи, и лиловатые в закате дымы тянутся вверх, сливаясь в одну туманную дымку вдали над островами.

На кораблях зажглись огни. В голубом свете северного вечера они горели умиротворенно, чуть печально. Отсюда, с «Машука», было видно, как обтерлась наружная краска с белых бортов «Кольцова». «А ведь он шел вторым, — подумала Надя. — Наверно, у нас еще хуже...»

Матросы запаслись онежской водой — самой чистой водой на всем пути, В качестве лоцмана на флагман прибыл капитан-наставник. Он опоздал и подоспел к тому времени, когда «Машук» уже вошел в первый шлюз Беломорского канала. Радист включил принудительную трансляцию, и команды с мостика были слышны на всем корабле. Рулевым у кнопочного штурвала встал сам Андрей. Входили осторожно: ширина «Машука» почти соответствовала ширине шлюза. На шлюзе дежурили две рослые молодые женщины в ватниках и сапогах. Они ловко поймали концы и, перегнувшись вниз, озабоченно следили за тем, как поднимается впритир к серым сырым стенкам первого шлюза белая громадина.