Sex. Убийство. Миллион - страница 12

Так вот. Именно в ту ночь я понял значение фразы: «Настоящий секс — это что-то!» Она мне делала такое! Подобных поз даже в моих мечтах не было! При этом она всегда улыбалась. Никогда до той ночи не думал, что минет делают не только в порнофильмах. Это оказалось реальностью. Очень теплой и загадочной реальностью. Мне было просто неудобно кричать, но очень-очень хотелось, что было мочи прыгать на маленьком раскладном диванчике и кричать так, чтобы даже в нашем маленьком городке был слышен мой возглас: «Люди, я сделал это!»

Когда мы зашли в квартиру к подруге Инге, я никак не ожидал, что я всего лишь потеряю девственность. То, что Инга устраивала в ту ночь, для меня было тайными желаниями, тем, о чем мечтает, наверное, любой мужчина.

После того, как она поставила очень приятную музыку, она зажгла свечи во всей квартире и извинилась за то, что ей с подружкой нужно зайти в ванную комнату, принять душ.

Когда она вышла, на ней был одет прозрачный облегающий топик и очень сексуальные трусики. А ее подружка, которая шла за ней, была в очень коротком сарафане, из-под которого выглядывала ее маленькая попка.

Инга попросила меня лечь на диван и ничего не делать. Только смотреть на них.

Наверное, ее возбуждала сама мысль, что я еще «девственник». Хотя этого я ей не говорил, но, думаю, меня выдали мои квадратные от счастья глаза.

Я лежал и наблюдал за тем, как они целовались.

Затем они начали медленно и нежно раздевать друг друга. С каждым их движением у меня поднималась температура.

Инге сильно нравилось целовать твердые от возбуждения соски подруги, которая, улыбаясь, смотрела на меня.

Когда они вдвоем решили «отполировать» меня, я не знал, куда деться. Они одновременно начали целовать меня повсюду и как-то быстро дошли до моего «достоинства»…

Дальше все происходило без контроля над эмоциями. Я сыграл хорошо свою роль и, по-видимому, Инга со своей подружкой были мной довольны. Хотя до сих пор не понимаю, почему после того как мы «закончили», они продолжали «играться» между собой до утра.

Утром, усаживаясь на места в самолете, я спросил у Инги, куда мы летим?

— Как куда? В Вильнюс, конечно.

— Как в Вильнюс? А мы где были?

— Солнце, мы были в Риге!

— Занесло же, — только и успел промолвить я и тут же заснул.

У меня была камера Panasonic, для Советского Союза это просто суперстар. Хоть она и была обычная VHS, но считалась по тем временам настоящим сокровищем. Именно поэтому мы и получили предложение о сотрудничестве от одного местного телеканала. Но обо всем по порядку.

— Чем могу быть вам полезен? — Чиновник смотрел на нас с братом с каким-то недоверием. Мы пришли на прием к очень влиятельному человеку в центральной телекомпании нашего города.

— Видите ли, мы хотели бы подарить вашему каналу вот эту камеру, — вымолвил Давид и показал Panasonic.

— Ты что, с ума сошел? — сказал я по-испански, наклонившись поближе к брату.

— Не переживай. Подожди чуток.

— И что бы вы хотели взамен? — прервал наш шепот чиновник.

— Мой брат хочет стать оператором на вашем канале, — без следа смущения спокойно ответил Давид и посмотрел на меня с улыбкой.

— Прошу прощения, но мы не имеем права принимать подобные подарки, — так же спокойно, но без улыбки сказал чиновник.

«Вот и славненько», — подумал я.

— Но…

«Ой, только давайте без этих но…», — лихорадочно пронеслось в моей голове.

— Но, — продолжал чиновник, — мы можем оформить с вами договор: вы нам сдаете видеокамеру на временное пользование, а мы в свою очередь даем вашему брату возможность поработать у нас, набраться опыта… Возможно, мы даже поможем ему поступить в университет на факультет журналистики.

— А камера? — тут же спросил я.

— Камера — это ваша личная собственность, но ночевать она будет у нас.

«Вот хитрюга», — подумал я.

Через полчаса после разговора с телевизионным чиновником я стоял в операторской комнате, в предвкушении новой работы. Давид пошел домой, пожелав мне удачного первого рабочего дня. Телевидение пленило мое сознание, ведь «голубой» экран открывает большие возможности перед человеком.

— Пойдешь на улицу и будешь снимать весну! — сказал главный оператор телеканала, мой начальник, как я понял. Точнее было сказать, наставник. Он был… Как бы вам сказать… Такой весь сжавшийся, как печеное яблоко, в старых поломанных очках и с желтыми зубами.