Сеятели тьмы - страница 24

Лопата случала всё громче, и порой её удары заглушали голос Хамуры. Время от времени металл, ударяясь о камень, высекал искры.

— Чуму вызывают никакие не бациллы! Это всё выдумки учёных. Никто так не врёт, как учёные. Как это их называют? Ах да, софисты! Премьер Иосида — вот кто был великий человек! Уж он-то знал, что к чему. Он говорил, что чума появляется в воздухе и начинает кишеть в нём, как кишат черви в земле. Как это называется? А, вспомнил — самозарождение! Это люди отравляют воздух чумой. Как только мир переполняется злыми людьми, из углекислого газа, который они выдыхают, зарождается чума… Она поражает добрых людей и отравляет их кровь. Поэтому все эти изоляторы — чепуха! Ведь в них вместе с хорошими людьми находятся и скверные люди, так как же тут спасёшься?

Хамура всё говорил, говорил без остановки и вдруг умолк.

— Ну вот, могила готова, — после долгой паузы произнёс он, — зачем мне лежать на общем кладбище! Там всех сваливают в одну кучу. И женщины и мужчины там. И многое ещё дышат! И все только хорошие люди. А я вот никого не побеспокоил, сам себе вырыл могилу!

Кохияме показалось, что Хамура собирается лечь в яму. Он снова зажёг фонарь и бросился к нему.

— Хамура-сан! — крикнул он и обхватил Хамуру сзади.

Но тот был очень силён. Одним движением плеч он отшвырнул от себя Кохияму. Кохияма отлетел в сторону и упал на землю.

Но тут засветился ещё один фонарик. Это подошли Муракоси и Катасэ. Они втроём бросились на Хамуру. Муракоси, который отлично владел приёмами дзюдо, скрутил Хамуре руки за спиной, и тот сразу перестал сопротивляться.

— Я не сделал вам больно? — вежливо осведомился Муракоси, увидев, как страдальчески сморщилось лицо Хамуры. — Пойдёмте домой, ваша жена очень беспокоится.

— Чего ей беспокоиться?

— Как это чего беспокоиться?

— Я не понимаю, что случилось, господа? — тупо спросил Хамура. — Чего ради вы тут собрались?

Вместо ответа Кохияма направил луч фонарика на яму.

Тэраде казалось, будто его постоянно преследует один и тот же сон. Ни днём, ни ночью он не давал ему покоя. Но то был не сон, то были воспоминания о прошлом. Они цепко держали его в своей власти и независимо от его воли заставляли то и дело возвращаться мыслями к прошлому, словно время само двигалось вспять.

Выцветший японский национальный флаг, прикреплённый к стене руками покойного Убукаты, служил живым напоминанием об этом прошлом. И ещё один предмет настойчиво напоминал ему о прошлом — пипетка, по форме напоминавшая шахматную пешку. Стеклянная трубочка с утолщением посередине — точно змея, проглотившая лягушку. Прижимая указательным пальцем резиновый наконечник, он регулировал количество выливаемой жидкости. Такими пипетками пользовались в довоенной японской армии. Пробирки в стойке были наполнены мутным сероватым раствором. Тэрада поочерёдно капал в них из пипетки, и там, внутри пробирок, шла какая-то невидимая борьба. Внезапно он взял сосуд с культурой бактерий и, словно в отчаянии, вылил туда всю жидкость, оставшуюся в пипетке.

…Унылая болотистая местность. За толстыми стенами высится грязновато-жёлтое здание. Там в одной из лабораторий, наверное, и родилась злополучная бацилла, которую ничем не истребишь. А сейчас целая колония этих бацилл заключена в сосуде, стоящем перед ним на лабораторном столе.

Станция Пинфань под Харбином в бывшем Маньчжоуго…

Тридцать километров к югу от Харбина. На целых пять километров протянулся высокий земляной вал с колючей проволокой наверху. Вход на территорию строго воспрещён. Без удостоверения военнослужащего Квантунской армии никто не имел права ближе чем на десять километров даже проезжать мимо этого места.

Здесь был даже свой ангар с одним лёгким и двумя тяжёлыми бомбардировщиками, транспортными самолётами и несколькими истребителями. Воздушное пространство над территорией было объявлено запретной зоной.

Сойдя с поезда на станции Пинфань, вы попадали на унылую равнину, типичную для северной Маньчжурии, а если пройти несколько десятков метров, перед вами неожиданно вырастала тёмная громада, похожая на гигантский военный корабль. К небу поднимались высокие закопчённые трубы. Это и была основная база 731-го отряда генерала Исии.