Сейф для семейных тайн - страница 30
Лариса почувствовала, как ей стало гораздо легче. Эта рюмка водки подействовала просто волшебным образом. Пропал озноб, нервозность. Она будто очнулась от какого-то наваждения.
– Простите, – только и сказал Панин.
Он отошел от Котовой, подошел к Ольге, сказал ей несколько слов и исчез из поля зрения. Оглядываться Лариса не стала.
Люди в молчании стояли около могилы. Котова положила цветы и посмотрела вокруг. Теперь около Ольги она увидела Кондакова. Парень выглядел каким-то подавленным, но в то же время он стремился во всем помочь.
Лариса сейчас вспомнила почему-то про завещание. Ларина, кажется, говорила, что его сегодня будут зачитывать. Интересно, можно поприсутствовать или все же не пустят? Скорее всего, не разрешат. Она – человек, совершенно не имеющий к этому никакого отношения. И полномочий на этот счет не имеется. Ну не страшно. Скорее всего, текст завещания секретом не будет. Все равно тайное становится явным. Вот только не мешало бы узнать, кому Ведерский оставил наследство, чтобы времени не терять попусту.
Котова задумалась и, кажется, пришла в себя. Она стояла, глядя перед собой, но совершенно ничего не замечала. Ее занимал вопрос – кто будет присутствовать при чтении? Естественно, только те, кто имеет хоть какое-то отношение к завещанию. А кто эти люди? Вдруг она идет по неправильному пути, проверяя тех, кто никаким боком не привязан к смерти Ведерского? Вдруг его убили именно из-за этой последней воли?
Но, с другой стороны, какой мужчина будет практически в расцвете своих лет, при хорошем здоровье, при отличном материальном благополучии и вообще нормальной жажде жить писать завещание? Что сподвигло Семена Александровича на такое? Предвидел ли он свою смерть или просто привык заботиться обо всем сразу?
Взгляд Ларисы упал на Ольгу. Она стояла какая-то отрешенная, смотрела перед собой и, как показалось Котовой, еле заметно улыбалась.
«С чего бы вдруг у нее такое хорошее настроение? – подумала Лариса. – Чему она радуется? Кажется, никто не обращает на нее внимания, но от меня этот взгляд не ускользнет. Я очень хорошо чувствую людей. Она точно улыбается».
Котовой этот факт не понравился. Быть может, Карташов прав и Ольга только рада смерти своего отца. Помнится, она в тот самый роковой день сама рассказала, что отношения у них с папочкой были довольно сложные. Он, мягко говоря, ее третировал, судя по ее рассказу. Вмешивался в ее личную жизнь. Девушка даже замуж вышла, ничего не сказав отцу. Что за отношения должны были быть, если она пошла на такой шаг? Наверное, не очень доверительные?
Ларисе стало нехорошо. Она привыкла доверять своей интуиции. Она прекрасно чувствовала людей. И всегда могла понять, есть ли что-либо, что человека гнетет или гложет, или такового не имеется. А тут? Неужели она первый раз в своей жизни ошиблась? Уж больно этот взгляд Оли не соответствует моменту.
Женщина решила вплотную заняться дочерью Ведерского. Еще не хватало, чтобы потом Олег упрекал ее в том, что она лоханулась, если выразиться его же языком.
И как быть с завещанием? Впрочем, Ларина все равно расскажет правду. Скрывать нет смысла. Она вполне понимает, что это можно проверить.
Котова не заметила, как всех пригласили снова в автобусы. На этот раз она сама поспешила занять место рядом с дочерью покойного.
– Оля, примите еще раз мои соболезнования, – негромко произнесла Лариса.
– Спасибо, Лариса Викторовна. Вы вот совершенно не знали моего отца, но проявили такое внимание и интерес. Не каждый человек будет так заботиться о других, не то что о своем ближнем. А вы вот время нашли и поддерживаете меня, – Ольга говорила ровным, бесцветным голосом.
– Завещание сегодня будут зачитывать? – невзначай спросила Котова.
– Да. После поминок мы поедем в адвокатскую контору.
– А можно поинтересоваться, кто именно поедет? Кого пригласили? Я ведь правильно понимаю, что обычно зовут тех, кто должен получить что-то.
– Я тоже так думаю. И пока сказать могу, что еду я, Кондаков и Купцова.
– Наталья Юрьевна? – удивилась Лариса. – Бухгалтер с фирмы?
– Да. Она. Наверное, папа и ей что-то оставил, только я не могу понять почему. Хотя, быть может, я многого не знаю. Она сегодня вон как плакала на кладбище. – В словах Ольги чувствовалась жестокость. – У меня, я могу вам признаться, появилось ощущение, что они с папой имели отношения. Ну вы меня понимаете. Больше никак не могу объяснить такого поведения и того, что она будет при зачитывании завещания.