Сейф командира «Флинка» - страница 42
По рапорту Федотова было сразу назначено расследование. Тем более что сигнал к тому, неведомый Федотову, уже имелся.
В период наступления наших войск и освобождения Прибалтики в дюнах на побережье были найдены останки многих наших солдат и моряков. И среди них — трупы двух матросов, погибших в неравном бою. Возле них заметили воткнутый в песок кинжал, обмотанный зачем-то носовым платком. Посеревшую тряпицу догадались размотать и на изнанке обнаружили следы какой-то записи. Криминалистам удалось восстановить текст:
«Братья! Наш командир Рындин — предатель и сволочь! Мы четверо сбежали. Ст. л-т Федотов и Кириллов, кажется, проскочили. Они все расскажут. Нас фрицы прижали к морю. Конец! Отомстите за нас фашистам и предателю! Прощайте!»
Записка безымянная, Рындиных разных много, никакие Федотов с Кирилловым так и не объявились и ничего не рассказали... Рапорт Федотова дал возможность вернуться к этому делу. Сразу определился Рындин, действительно исчезнувший со всем экипажем.
При стремительном наступлении войск Баграмяна комендатура шталага драпанула столь резво, что не успела даже уничтожить канцелярию. В ней сохранились и учетные карты «матроса» Федотова и матроса Кириллова. С немецкой аккуратностью в них были внесены пометы: на первой — «бежал» и дата, а на второй — «умер от сердечной недостаточности». Что это означало — каждому ясно.
Кое-какие сведения о Рындине нашлись и в захваченных нами штабах ОКМ[9] и абвера. А тут еще сложным путем дошло до командования письмо-сообщение о трагической судьбе остальных членов команды Рындина. Всех моряков гитлеровцы заточили в подземелье завода «ФАУ-2», который потом и затопили вместе с узниками.
Таким образом, когда бывших военнопленных американцы передали наконец советской администрации и Федотов вернулся, его осталось только допросить как участника этого ужасного эпизода войны.
...Рязанов сидел, прикрыв глаза, как бы придавленный невыносимой тяжестью совершенного преступления. Из задумчивости его вывел голос Сысоева:
— Расхождений в показаниях Федотова нет. Ты что это, Петрович?
— Представил, как это происходило.
— Ужас. Все эти документы надо сто раз перечитать, представить, прочувствовать, а тогда уж исследовать.
— Вот именно. Давай так и сделаем.
— А время?..
— А мы сверхурочно, — мрачно пошутил майор.
Цыганочка, как обычно, стремительно влетела в палату и потрясла над головой письмом:
— Пляшите! А то не дам. — Засмеялась, положила письмо Сергею на грудь и устремилась обратно. Но в дверях спохватилась, оглянулась: — Да! Ваше прошение о помиловании отклонено, в общую палату вас не переведут. Там разговоры, сквозняки, хохот... А вам смеяться нельзя. Так что лежите, помалкивайте и наслаждайтесь письмами своих поклонниц. — У-ух, коварный обольститель!.. — И умчалась.
Сергей правой — подвижной — рукой взял письмо, посмотрел на конверт — и стало тепло. Зубами оторвал кромку, вытряхнул из конверта листки...
Дорогой мой мальчик! Целую и обнимаю тебя, родной, и все думаю-гадаю, как-то ты там?..
И что же натворил-то, милый! Как теперь быть — просто ума не приложу! Главный твой командир с комиссаром прислали газеты, где про вас написано и карточки напечатаны. И письмо приписали: «Спасибо, уважаемая Мария Алексеевна, за то, что воспитали такого сына...» Хорошее письмо, лестное материнскому сердцу, да только напрасное: разве же я воспитывала тебя, чтобы ты в пучину лазал и там смерть лютую ворошил? Да мне и подумать такое — жуть берет!..
Сергей улыбнулся, припомнив, что было, когда он пацаном еще приволок домой с бывшей переправы боевой патрон зенитной скорострелки. Мама остается мамой!..
Дальше она писала, что письмо командования пришло и в горком комсомола... И еще новость: в райжилуправлении подошла их очередь на переселение в новую квартиру.
...Соседи все радуются, а я плачу. Подумать только — каково бросить эту нашу квартирку, где каждая половица, рама, дверь, полочка — все-все сделано руками нашего любимого незабвенного Сергея Тимофеевича? Для моего сердца это вроде как измена, будто я светлую память о милом муже и твоем отце вымениваю на какую-то теплоцентраль, балкон и лифт. Как-то гадко это, Сереженька...