Сезон Маршей - страница 4

сказал тот, кто проводил последний инструктаж. Вам вполне хватит времени, чтобы покинуть библиотеку, а если кейс обнаружат, охрана уже не успеет ничего предпринять.

Мастер сидел, опустив голову, приклеившись взглядом к тексту. Время от времени он поднимал руку и делал короткую запись в дешевом, на пружинках блокноте. Слух улавливал тихие шаги, шелест переворачиваемых страниц, поскрипывание карандашей, приглушенное покашливание, сопение и прочие побочные продукты вечной сырости дублинской зимы. Он хотел, чтобы они, эти звуки, оставались безликими, отстраненными. Ирландцы не сделали ему ничего плохо; его врагом было правительство Ирландии. И мысль о том, что здесь прольется невинная кровь, не доставляла радости.

Мастер посмотрел на часы — 4:45. Пора. Он опустил руку к стоящему между ног кейсу, сделав вид, что достает второй том, но в кейсе пальцы нащупали маленький пластмассовый переключатель, который должен был привести в действие детонатор. Он осторожно и медленно сдвинул его, чтобы не было слышно щелчка. Вынул руку из-под стола. Положил второй томик рядом с первым. Снова посмотрел на часы — аналоговые, в корпусе из нержавеющей стали и секундной стрелкой, — чтобы запомнить время установки детонатора.

Оставалось пять минут.

Он повернулся и посмотрел на сидящего за соседним столом мужчину. Тот ответил сердитым взглядом, как будто поймал его на занятиях гимнастикой.

— Не скажете, где здесь туалет? — прошептал Мастер.

— Что? — Нервный сосед оттопырил ухо пожеванным желтым карандашом.

— Туалет, — повторил Мастер чуть громче, но по-прежнему шепотом.

Мужчина снова нахмурился и ткнул карандашом в сторону двери в дальнем конце зала.

Мастер бросил взгляд на часы, поднялся и направился к выходу. На ходу он снова посмотрел на часы и прибавил шагу, но уже через пять секунд услышал оглушающий, похожий на удар грома взрыв и почувствовал толчок в спину. Волна горячего воздуха сбила его и швырнула через зал, как порыв осеннего ветра швыряет оторвавшийся от ветки листок.

Высокая женщина в джинсах, походных ботинках и черной кожаной куртке пробивалась через толпу, запрудившую тротуар на лондонской Бромптон-роуд. За собой она катила черный нейлоновый чемодан на колесиках. Ее кодовое имя было Дама.

Дожди, прошедшие над Шотландией и Белфастом, еще не достигли юга, и предвечернее небо было чистым и бурливым: розовым и оранжевым на западе, над Ноттинг-Хиллом и Кенсингтоном, голубым и черным над Сити. Воздух дышал теплом и сыростью. Дама быстро прошла мимо сияющих витрин «Хэрродса» и остановилась с кучкой других пешеходов на Ханс-Кресент.

Свет сменился, и она перешла через улочку, разрезав орду шумных японских туристов, стремящихся к «Хэрродсу», и оказалась у входа на станцию метро Кенсингтон. Здесь она остановилась перед ступеньками к билетным кассам, посмотрела вниз и, словно отбросив сомнения, сделала шаг вперед. Чемодан скатился с первой ступеньки, качнулся и с глухим, тяжелым стуком завалился набок.

Дама протащила его за собой еще на две ступеньки, когда к ней подошел молодой человек с жидкими блондинистыми волосами.

— Вы не против, если я вам помогу? — кокетливо предложил он.

Акцент выдавал в нем уроженца Скандинавии или средней Европы: немца, голландца или, может быть, датчанина. Дама колебалась. Принять предложение незнакомца? А если не принять, не покажется ли отказ подозрительным?

— Большое спасибо, — решилась наконец она. Ее акцент был американским, плоским и невыразительным. Дама много месяцев прожила в Нью-Йорке и ей не составляло труда скрыть родной, ольстерский.

Молодой человек взял чемодан за ручку и поднял.

— Боже, что же у вас там, камни?

— Вообще-то золотые слитки, — сказала она, и они оба рассмеялись.

Он отнес чемодан вниз и поставил на землю.

— Спасибо. — Дама взялась за ручку, повернулась и пошла дальше. Молодой человек держался за спиной — она ощущала его присутствие. Дама прибавила шагу, демонстративно посматривая на часики и давая понять, что спешит. В кассовом зале она подошла к свободному автомату, опустила в щель три фунта, тридцать пенсов и нажала соответствующую кнопку. Рядом, у соседнего автомата появился ее добровольный помощник и, не глядя на нее, бросил в слот несколько монет. Он взял билет за фунт и двадцать пенсов — это означало короткую поездку, вероятно, в пределах центрального Лондона. Взяв билет, молодой человек растворился в обычной для часа пик толпе.