Сезоны - страница 66
— Оп!.. хоп!.. хоп!.. — от лапы отскочило полешко.
— Оп! — еще одно взлетело, завертелось и шмякнулось рядом, обрызгав меня грязью.
«Жора Македонский (Александрович)…
— Хоп!
радист и техник…
— Оп! Ап!
учился в ЛГУ…
выгнали…
за драку…
— Хоп!.. Оп!
Могучий парень:
бокс…
футбол…
шея как у сивуча…
— А! Ап!
Служил в десантниках…
научился ключом стучать…»
Я стащил еще несколько лап и продолжал махать топором, попутно размышляя о Жоре.
«…Литературу любит
современную…
западную…
— Хоп!.. Хо… оп!
Музыку легкую…
джазовую…
— Оп!
Еще Первый концерт…
Чайковского»
Я вытер пот со лба. Никто не подгоняет. Сел на плаху. Раскурил окурок.
В Магадане Жора очутился случайно. Хотел после армии податься на Сахалин, прилетел в Хабаровск, да пересидел в «Аквариуме» и перепутал рейс. По пьянке залез в магаданский самолет. Прилетает, вылезает из самолета. Брр! Погода такая же, как и сейчас. Сопки давят.
— Ну и дыра этот Южно-Сахалинск!
— Это Магадан.
Очень Жора удивился.
Я снова взял в правую руку топор. Левой схватил кедрачину:
— Хоп… э… эх!., оп!
«Было все равно…
лишь бы…
денежно…
— Хо… оп!
Любит женщин…
Они его…
Тоже…
— Оп!.. оп!
Мой папаша…
Александр…
Македонский…
был великим полководцем…
но зачем же…
— Ооо… хоп!
дрова рубить?..
рюкзаки таскать?..
кашу варить?
Хочу…
говорит…
в космос…
и обратно…»
— О… ах!
Все!
Топор в колоду. Это третья колода за сезон. Две ее предшественницы уже искрошены в мелкие кусочки. Нет, я не в восторге от Жоры! Но добряк. Себе на уме, а добряк. И со мной считается. Резюме: он не подлый, работать с ним в поле можно.
С огромной охапкой кедрача ввалился я в десятиместку и сбросил дрова к плите.
— До утра хватит! Блины печь будем! И балдеть! — весело объявил я, похлопал себя по животу, схватил две палки и отбил барабанную дробь на печке, но получил в ответ:
— Завтра вам в маршрут. Это во-первых. А во-вторых, я давно хотела вам сказать, Павел Родионович: то вы мне кажетесь серьезным человеком, то будто подменяют вас, и вы напоминаете мне школьника младших классов на перемене. А ведь вам уже за тридцать. И вы уже даже были женаты.
Это было амплуа Железной Генри; вот именно так, ни с того ни с сего выдавать свое мнение по поводу поступков, проступков, достоинств и недостатков любого человека, правда, добавлю, ей подчиненного. Нравится не нравится, извольте проглотить! Можно было бы простить ей и на этот раз, тем более что у меня выработался иммунитет к ее морализмам, но Оля слышала.
— Ваше счастье, Генриетта Освальдовна, — помедлив, сказал я, — что вы сразу же родились такой, какая вы есть, я хочу сказать — умной, серьезной, без юмора и без положительных эмоций. А мне-то простительно шалить. Я ведь в школе по всем предметам слабый был и без тормозов к тому же.
Железная Генри замерла за своим столиком, опустила голову так, что скрылось лицо, и подперла голову руками. Оля просыпала гречу, которой наполняла мешочек, взглянула на меня удивленно. А я присел на корточки, со скрежетом открыл дверцу плиты и принялся запихивать в нее дрова. Молчание затягивалось.
«Пусть считает, что нахамил я ей, — думал я, — но, по крайней мере, в другой раз будет поосторожнее. А то: «Вы мне напоминаете школьника младших классов на перемене!» Еще бы добавила: «Который в штанишки писает». Правда, она так не сказала, но близко к тому. Близко. И добро бы одни были, без свидетелей, с глазу на глаз. Ничего, переживет. А то уже надоело: «Почему вы, Павел Родионович, не женитесь вторично? Вам еще не поздно обзавестись новой семьей». И это при всех. Какое ее, извините, дело, в конце концов? Сама дважды замужем, и уже стройте, товарищи, жизнь свою по ее подобию. Нет, пусть тоже проглотит. Не подавится».
А тем временем Железная Генри встала, вышла из палатки, и следом за ней ушла Оля. Я не взглянул на них, я смотрел на огонь.
Повторяю: не мучили меня угрызения совести. Генри получила то, что заслужила, и теперь, надеюсь, надолго отстанет.
Прошло минут десять. В палатке стало заметно темнеть. Но не хотелось мне зажигать лампу. «Ведь надо что-то делать», — подумал я, закрыл дверцу, встал. И тут вернулась Оля. Она подошла ко мне близко и сказала: