Сфинкс - страница 27

Сообщение о том, что их питомец является людоедом, казалось, нисколько не обескуражило Веревия.

Он лишь поскреб бороду и добродушно проворчал, глядя на Сынка:

— Да я гляжу, тебя проще убить, чем прокормить! Ладно, чего-нибудь придумаем.

Придумывать ничего не пришлось. Поздним вечером этого же дня в ворота Веревия несмело постучали. На лай, который подняли цепные кобели, Веревий вышел сам. Отперев калитку и увидев там странника, просящего милостыню, он хотел было огреть его плетью, которую прихватил с собой на всякий случай, но в самый последний момент отчего-то передумал.

— Чего ты тощий, такой? Одни кожа да кости! — пробасил хозяин, с неодобрением разглядывая незваного гостя.

— Да подают нынче совсем плохо, вот и отощал совсем, батюшка, — привычно заголосил нищий, давя на жалость и вышибая слезу из хозяина.

— Заходи, сейчас кликну кухарку, чтобы собрала тебе чего-нибудь покушать, — сказал Веревий, пропуская нищего во двор.

Прежде чем запереть калитку, он зачем-то выглянул на улицу и внимательно посмотрел по сторонам, не видел ли кто что к нему зашел странник. После этого, к немалому удивлению последнего он повел его не в дом, а в подвал, вход в который находился слева под домом.

Спускаясь по каменным ступеням, нищий настороженно потянул носом и удивленно спросил:

— Что-то животиной потянуло, хозяин. Ты никак здесь скотину держишь?

— Иди, иди! — ткнул его в спину рукояткой плети Веревий, тон которого неожиданно поменялся.

Всего минуту назад он источал благодушие и хлебосольство, теперь же он, казалось, буквально сочился злом. Не на шутку напуганный переменой произошедшей в хозяине, нищий хотел было повернуть назад, но жестокий удар сапогом сшиб его с ног. Скатившись кубарем с высокой лестницы и пересчитав при этом, ребрами все ступени, бедняга растянулся на земляном полу подвала. С трудом поднявшись на колени, и потирая ушибленные места, он испуганно уставился на большую железную клетку, стоявшую в дальнем углу просторного подземного помещения.

— А, ну пошел! — раздался голос Веревий, каким обычно погоняют норовистую лошадь. — Пошел, тебе говорят!

Арапник со свистом разрезал воздух и опустился на спину нищего бедолаги. Взвыв от боли, тот словно таракан пополз вперед, стремясь уйти от настигшей его еще не раз плети. Веревий громко смеясь, загонял его в тот угол, где стояла большая железная клетка. Нищий еще не мог видеть, кто находится внутри нее, но исходящий оттуда запах уже напугал его до смерти.

— Помилосердствуй, батюшка, за что? — испуганно озираясь на размахивающего плетью жестокосердого купца, заголосил он. — Я ведь только хлебушка попросил. Мне ничего более не надобно.

— Тебе может и не надобно! — глумливо захохотал Веревий. — А сынку моему, вишь-ты, пришла на ум охота мясцом сырым побаловаться!

Разглядевший к тому времени, в непроглядной темноте клетке, два блестящих глаза, которые, не мигая, наблюдали за ним, нищий вскочил на ноги и сделал отчаянную попытку обежать купца и, взобравшись по лестнице вырваться на свободу.

— Куда намылился, ежели, не секрет? — взревел Веревий и сграбастал тщедушного нищего за ворот ветхого кафтана.

Ему уже порядком поднадоела, эта затянувшаяся комедия, поэтому он потащил дико упиравшегося странника к дверце, бывшей в прутьях клетки. Беспрестанно оглашавший подземелье рыданиями и всхлипами нищий, несмотря на отчаянное сопротивление с его стороны, был-таки, водворен в ужасную клетку.

Веревий с удовлетворением отметил, что во время запихивания им строптивого нищего, дверь клетки продолжительное время была распахнута настежь, но Сынок не предпринял попытки выскочить в нее.

— Умница ты моя! Батька тебе еды принес, — ласково проговорил он, протягивая руку между прутьев решетки и ласково взъерошив белесую шерсть на холке подошедшего к клетке чудного зверя.

В глазах Сынка застыл немой вопрос. Он словно спрашивал, верно, ли он понял, что несчастный, оказавшийся вместе с ним в клетке, принадлежит теперь ему и он волен делать с ним все что угодно? Уловив в лице Веревия молчаливое одобрение, он благодарно потыкался слюнявой мордой в его руку, издал довольное хрюканье, после чего развернулся в сторону нищего.