Шаг к (не) Счастью - страница 3
Просыпаетесь вы утром, смотрите в окно — и понимаете, что день прекрасен и невозможен в своем блаженном великолепии, пташки поют, мурашки ползают, цветочки благоухают, небеса ликуют — и все хорошо. Если вы достаточно умудрены жизнью, то шестое чувство должно подсказать вам, что это благолепие — не к добру. Однако если вам всего двадцать один, и вы еще не разучились радоваться тому простому факту, что живете на этой грешной земле…
Короче говоря, Елизавета Кудрявцева совершенно не подозревала, какой удар готова ей нанести судьба…
Но в данный момент, а именно сегодня, погожим летним днем, решалась ее судьба. Именно сегодня Бобров Тимофей Казимирович директор и режиссер театра, в котором Лизавета работала не только костюмершей, но иногда участвовала в массовках, должен был ей сообщить решение относительно будущего ее статуса.
Ничего судьбоносного. Проще говоря, Тимофей Казимирович обещал ей роль в его спектакле «Верь своему мужу».
Лиза любила торчать за кулисами наблюдая за игрой актеров и в тайне мечтала стать великой актрисой, но также Лизонька любила смотреть как на актерах смотрятся и ее костюмы. Вообще-то она хорошо шила. Кроила тоже сама. Всему этому ее научила бабушка, проработавшая всю сознательную жизнь в ателье женской одежды.
Спектакль закончился, актеры под гром оваций кланялись публике, а Лизавета припустилась в свою костюмерную. Профессионально орудуя утюгом, она заслышала зычный бас директора-режиссера и невольно прислушалась. Кажется, он находился в гримерке ведущего актера Касьянова Павла Сергеевича. Его гримерка располагалась как раз напротив ее пристанища и от ора директора дребезжали тонкие стенные перегородки.
— Пшел к черту, Касьянов! Умри, несчастный! Я все сказал.
Хлопнула дверь, погас свет… У них всегда гас свет, когда кто-то хлопал дверью. Лиза не понимала связи между этими двумя явлениями, но она определенно была. На всякий случай отключив утюг, она вышла в коридор. Там, грозно размахивая кулаками в сторону двери Касьянова, стоял директор Бобров.
— Собирай свои манатки и проваливай! — кричал он, обращаясь непосредственно к двери.
Дверь многозначительно молчала.
Увидев Лизу, Бобров едва не задохнулся от ярости, гикнул и понесся вскачь по коридору. На мгновение в коридоре воцарилась зловещая тишина. Лизонька испуганно прислушалась, не раздастся ли щелчок курка пистолета. Касьянов грозился покончить жизнь самоубийством, если его выставят из театра. Ей было б его жаль. А еще больше — не видать ей повышения из-за бурного расстройства директора.
Она постучалась к ведущему актеру.
— Изыди, сатана!
— Это не сатана, Павел Сергеевич, это я, Лизавета.
— Лизавета? — трагически простонал актер. — Тогда входи!
Мужчины довольно непредсказуемые создания, Лиза это знала. Но каждый раз сомневалась. Вот и уволенный Касьянов представлялся ей стоящим у окна с приставленным к виску пистолетом. Наяву же он сидел в кресле и наливал себе водки в большой граненый стакан.
— Павел Сергеевич, — пролепетала Лиза, смотря на стакан в его руке и невольно поморщилась.
— Ааа… — протянул Касьянов и одним махом осушил содержимое в стакане, — и не такое переживали Лизавета. Вот ты скажи, свет моих очей … я плохой актер?!
— Лучший, лучший, — засуетилась Лизонька вокруг своего любимчика забирая пустую тару из его рук. — Просто Тимофей Казимирович сегодня не в духе. А как вы играли! А как речи толкали…
— Не речи, а роль… — насупился Касьянов, — ладно, моя бесценная Лизавета, оставь меня при моих думах… — и как только Лиза повернулась к двери вздохнув с облегчением, что ее любимый актер жив и здоров, ее остановил его окрик.
— Стой, мое златокудрое создание!
Лиза тут же круто развернулась на пятках, а Петр Сергеевич достал коробку и протянул ей со словами:
— Помоги мне Лизонька, я сейчас в печали… — и наблюдая за заинтересованным лицом девушки Касьянов продолжил: — Эту коробочку нужно доставить завтра во второй половине дня, подарок моему другу, хороший человек. Сюрприз ему будет, он коллекционер старинных вещиц, — и выложил вполне приличную сумму на стол. — Это тебе за доставку.