Шаг к убийству - страница 13

стр.

— Похоже на закрытую корпорацию.

— Поверь мне, — сказала Марва, — так оно и есть. Это одна из причин, по которой я уехала отсюда. Эд, останови у следующего почтового ящика, вон того, что покосился, на левой стороне дороги.

Подъездная дорожка, заросшая сорняками и лебедой, вела через парк с высокими покрытыми белым мхом деревьями. Дом был огромный, двухэтажный, ряд когда-то белых колонн подымался с открытой галереи и поддерживал балкон второго этажа. Свет фар машины, падая на рифленые колонны и покосившиеся ставни, создавал иллюзию, будто они новые, свежеокрашенные.

Феррону дом понравился. Он сказал это Марве. Старый дом был реликвией прошлой, невозвратно ушедшей эпохи.

Марве это польстило. Нарочито утрируя южный выговор, она протянула:

— Вы просто хотите сказать приятное бедной девушке.

Феррон вышел из машины и открыл дверцу для Марвы.

— Нет, я действительно так думаю. Немного краски, несколько футов штакетника да, пожалуй, новая крыша — и дом станет как игрушка. Сколько здесь акров земли?

— Я думаю, что у дяди Мэтта еще осталось около ста акров, если он не продал их в мое отсутствие. Но раньше в усадьбе было несколько тысяч акров, наши плантации тянулись отсюда до самой реки.

— Вы были крупными помещиками?

— Да, когда-то.

Феррон рассматривал темный дом.

— Твой дядя знает, чтд ты должна приехать?

— Я написала ему и послала письмо авиапочтой с доставкой.

— У вас доставляют заказную почту?

— Ханна не любит таких* отправлений, но если считает, что это важные письма, то приносит сама или передает тем, кто едет в этом направлении.

Феррон вытащил чемоданы Марвы из багажника.

— Ханна — это та симпатичная рыжая девушка в почтовом отделении?

— Да. Ханна у нас хозяйка почты. Она унаследовала ее от своего отца.

— Понятно.

— Благодарю, Эд. — Марва хотела взять свои чемоданы. — Ты был очень любезен. Надеюсь еще увидеть тебя.

Феррон продолжал смотреть на неосвещенный старый дом. Теперь, когда настала пора прощаться, он колебался, ехать или не ехать к себе. «Можно подождать еще несколько минут, все равно уже так много потрачено времени», — подумал он, а вслух сказал:

— Давай убедимся, что твой дядя дома. Это нужно, особенно после той заварушки.

Марва погладила его по щеке.

— Ты очень мил. Знаешь, этот старый дом наводит на меня страх. Я всегда его боялась. — Она вытащила шпильки из шляпы и громко позвала: — Дядя Мэтт, встречай, я вернулась домой.

Только шелест листьев деревьев и кваканье болотных лягушек ответили ей. Вечерний воздух был насыщен ароматом жасмина с примесью острой сладости вьющейся дикой розы. Ее небольшие желтенькие цветочки покрывали покосившийся навес, прикрепленный к одной стороне старого дома.

Марва объяснила просто:

— Он, вероятно, пьян, как обычно. Но где-то здесь. — Она посмотрела на побитый пикап модели «А», стоящий под навесом. — Во всяком случае, его машина здесь.

Марва прошла в свете фар «ягуара» через открытую галерею к двери мимо длинного ряда высоких французских окон. Феррон с чемоданами последовал на нею. В доме пахло гнилой кожей и сухой пылью. Свет фар едва проникал сюда. Феррон, с трудом различил камин и одну стену, целиком уставленную книгами в кожаных переплетах.

— Ты бы включила свет, — предложил он.

Марва рассмеялась:

— Как ты думаешь, где находишься? В гостинице «Уолдорф»? Пойду-ка за лампой. — Она еще раз, с раздражением в голосе, закричала: — Дядя Мэтт!

— Возможно, он вышел, — сказал Феррон.

Марва на ощупь в темноте разыскала керосиновую лампу.

— Дай мне, пожалуйста, зажигалку, Эд.

Плохо отрегулированный фитиль лампы затрещал, затем огонек разгорелся. Желтоватый свет причудливо колебался и, казалось, совсем растворил белую ткань блузки Марвы. У Феррона перехватило дыхание.

— Ну, что же будем теперь делать? — спросил он.

Марва положила жакет и шляпу на черный диван, набитый конским волосом.

— Надо поискать дядю. Он мог выйти в летний дом или спуститься к реке. — Она взяла лампу. — Подожди здесь.

Феррон смотрел, как огонек двигался по длинному холлу. Прошло довольно много времени — так казалось Феррону — когда она вернулась. Ее глаза были полны беспокойства и растерянности: