Шакарим

Светлой памяти моего отца Батташа Сыдыкулы — члена первой комиссии, вопреки запрету официальных органов собравшей в начале 1960-х годов воспоминания и свидетельства современников Шакарима Кудайбердиева

Мир изменился. Мы живем сегодня в городах, не выезжая без особой надобности за их пределы. Степь за окраиной представляется чуждой субстанцией, не приспособленной для жизни. Трудно представить, что всего сто лет тому назад казахи в массе своей жили на этих бескрайних просторах, безбрежность которых сродни космическим.

Казахская степь скрывает непостижимую загадку. Обезлюженная ширь ее, казалось бы, не оставляет надежд на великие культурные достояния. Но вот в середине XIX века в самом сердце Степи родился Шакарим Кудайбердиев (1858–1931). Будущий поэт, переводчик, музыкант, историк, философ, который в самом личностном отношении к окружающей действительности искушал вопросами человека и общество и прежде всего себя, чтобы укоренить, как он писал, философию «хорошей жизни человека», подразумевающей «науку совести».

В молодости он занимал престижную должность волостного правителя. Позже с головой ушел в сферу семейно-родового хозяйства. Сочинял серьезные стихи и музыку. Слыл моралистом и праведником, хорошим мастеровым и охотником.

Но потом произошел перелом.

В 1904 году скончался дядя Шакарима Абай, его наставник, великий поэт земли казахской и мыслитель. Исполняя наказ Абая, Шакарим совершил длительное паломничество в историко-культурные центры Востока — Стамбул и Мекку, имел счастье общения с людьми, посвятившими себя книжной премудрости и служению науке.

Созданные после зарубежной поездки этико-философские трактаты Шакарима поразительны по глубине мысли и эрудиции, а историческая книга «Родословная тюрков, киргизов, казахов и ханских династий» не имеет аналогов и востребована в настоящее время учеными и неучеными читателями.

Атмосфера ожидания общественно-политических перемен и жизнеустроительные идеалы Истины и Красоты отличают вскоре изданный сборник его стихов. Он уже не мог быть просто поэтом скорби, что было вообще характерно для казахской литературы рубежа XIX–XX веков. Шакариму стало тесно в современной ему степной среде с ее перипетиями обывательского бахвальства и безалаберщины. Испытывая глубокую неудовлетворенность собой, в пятьдесят четыре года Шакарим ушел подальше от людей и от власти, сеющей, по его представлениям, одни беды. Поселился в отдаленной зимовке, посреди безлюдной степи, чтобы стремиться к совершенству и творить.

Согласно детерминистским концепциям, история человечества движется массами. Отдельная судьба ничтожна, а самопожертвование бесплодно. Модус вивенди и история жизни Шакарима опровергают эту теорию.

Он решил изменить мир, изменив всего лишь себя. Задумал сделать мир совершеннее — стал совершенным сам. Внутренняя сила самодисциплины, уводя от косной местечковой среды, вела к Универсуму. У Шакарима, глубоко верующего человека, был идеал, который укреплял дух. У него был Всевышний. И он пытался воспроизвести, по крайней мере в себе, то, что было заложено Творцом, создавшим человека по образу и подобию Своему. Стоическое стремление к развоплощению духа, рассуждения и рефлексия о пагубных вожделениях человека и человечества — таков старец Шакарим, автор записок «Жизнь Забытого», определивший свою концепцию существования человека в этом мире, его роли и отношения к вечности.

Уже на склоне лет он написал стихотворение «Мелодии Коркыта», уловив сродство своей души с переживаниями вещего старца и провидца будущего по имени Коркыт. Лирико-философский образ его был навеян Шакариму мифологией тюркоязычных народов о бессмертном божестве, создавшем струнный музыкальный инструмент кобыз и покровительствовавшем певцам и шаманам.