Шалости фортуны - страница 19
— Ну, роман — не роман, а киснуть я тебе не дам! Вот что… Ты в телецентре была когда-нибудь? (Маша работала редактором на телевидении).
— Нет.
— Прелестно! Завтра утром я за тобой заскочу — поедешь со мной. — Тон подруги не допускал возражений.
— Что я там забыла?
— Во-первых, развеешься. Новичку наш дурдом весьма любопытен. А во-вторых, ты работать собираешься, когда твой фельдмаршал капитулирует? Вот и присмотрись, может, понравится.
…В телецентре, правда, оказалось много интересного. Подруга устроила Юле экскурсию по полной программе. Знакомые по телеэкрану лица, залитые светом студии и полутемные аппаратные сменяли друг друга, как в калейдоскопе. От обилия впечатлений Юля довольно быстро утомилась и попросила Машу о передышке.
— Отлично, — ответила та. — Тогда я немного поработаю, а ты кофейку попьешь.
Они зашли в монтажную, где у мерцающего экрана сидел одинокий мужчина. Он повернулся к вошедшим и заорал:
— Машка, ну где ты бродишь? Я тут бьюсь один, как рыба об лед…
— Спокойно, Шурик! — бодро ответила Маша, включила кофеварку для подруги, а сама села рядом с мужчиной к экрану. Пока перематывалась пленка, она пояснила Юле, что Шурик на днях вернулся из Чечни и готовит из отснятого там материала фильм.
Шурик и Маша стали просматривать пленку, вполголоса обсуждая увиденное. Юля с чашкой кофе пристроилась за ними, поглядывая на экран.
А там мелькали кадры войны: интервью какого-то усталого генерала, стреляющие пушки и танки, раненые солдаты, разрушенные дома, плачущие женщины… Вот приземляется вертолет. Из него выскакивает парень в камуфляже. Он что-что кричит и призывно машет рукой. Юля вздрогнула — она узнала этого парня. Это был Валера Мухин, сослуживец Алеши. К вертолету бегут люди. Они достают оттуда носилки. У Юли заныло в груди… Носилки несут к оператору…
— Нет, Шурик, больше раненых не надо, — негромко сказала Маша.
Тот согласно кивнул и потянулся к пульту.
Вдруг сзади раздался звон разбитой чашки и — следом — жуткий хрип Юли:
— Стойте!
На носилках лежал Алексей.
…Слезы застилали глаза и мешали Юле разглядеть мужа, поэтому она снова и снова просила повторить страшные кадры.
Алеша явно без сознания. Бледное — ни кровинки! — лицо. Шея и грудь обложены комьями окровавленной ваты. Левая штанина разорвана до бедра. На ноге повязка. И тоже — кровь. Страшно, Боже мой, как страшно!
Юля подняла заплаканное лицо к Шурику:
— Но ведь он жив? Скажите, он жив?
— Ну конечно же, — растерянно бормотал тот. — Это же госпиталь… Раз в госпиталь, значит, жив…
— Когда это было? Где этот госпиталь? Пожалуйста, вспомните, — умоляла Юля.
— Конечно-конечно… Госпиталь — в Моздоке… — Шурик рылся в своих записях. — Вот! 14 октября, Моздок — все точно.
— Господи, это же почти две недели назад! А как быстрее попасть в этот Моздок? Это в Чечне?
— Это в Северной Осетии, но госпиталь в Моздоке — полевой. Понимаете? Там делают только неотложные операции, а потом отправляют раненых в другие города.
— А Алеша? Куда отправили Алешу?
— Этого я не знаю, но могу попытаться узнать.
— Шура, дорогой мой, узнайте! Ради Бога, узнайте! — схватила его за руки Юля.
— Юлька, успокойся, — обняла ее за плечи Маша. — На вот, прими валерьяночки. А ты не стой, — цыкнула она на Шурика, — бери телефон и звони! Капитан Алексей Кудинов…
Через минуту Шурик набирал номер военного пресс-центра в Моздоке, где у него были знакомые.
Маша тем временем усадила Юлю в кресло.
— Ты же говорила, что он в академию поступил? Как же он тогда в Чечню-то попал?
— Да разве он оставит своих?! Он же помешан на долге, у него и в роду все военные! Да тут еще мое письмо… — охнула Юля и снова заплакала. — Какая же я дура, Машка! Дура и дрянь!..
Маша опять стала ее успокаивать, а Шурик в это время уже уговаривал какого-то майора Каратаева:
— Сергей, это крайне срочно! Я тебя очень прошу — немедленно… Да, капитан Кудинов Алексей…
Минута тянулась за минутой. Все молчали, с надеждой и тревогой ожидая ответа из далекого Моздока.
— Да-да! — Шурик схватил ручку и стал записывать. — Так… так… когда?.. Спасибо, Серега, с меня причитается! Будь здоров, дорогой.