Шаман - страница 4

Неожиданно Оля соскользнула на пол, полежала секунду, подпёрла ладошками лопатки и взметнула ноги вверх. Через минуту она уже лежала на пузе, а её пятки касались затылка. Ещё через минуту, торжествующая, с вишнёвыми щеками, стояла в дверях.

— Первое — берёзка, второе — кольцо. Здорово я умею? Это меня Гриша научил. А ещё смотри! — Оля чуть подпрыгнула и в воздухе перевернулась на триста шестьдесят градусов. — Папе нравится, папа говорит, что когда-то тоже так мог. А Гриша умеет на руках ходить.

Гриша — маленький разрушитель. Как придёт, обязательно что-нибудь разобьёт: чашку, вазу, стекло. Движения у него некоординированные, он задевает за углы, сбивает стулья. Зато при нём Оля мгновенно перемывает грязную посуду, придумывает никогда не существовавшие игры, танцы, изобретает самые невероятные кушанья.

— Мама, мы с Гришей завтра едем на каток. Не пугайся, если не подойду к телефону, и не посылай ко мне бабушку. Завтра она всё равно не придёт, у неё собрание в ЖЭКе.

Две тарелки, две вилки — без Олега и мыть нечего.

Олег любит ужинать основательно. Для сметаны приспособил большое блюдце, макает в сметану и хлеб, и блин, и картошку. Для постного масла у него блюдце маленькое. А ещё он любит к блинам селёдку. Вот и получается уйма посуды.

Вода падала щедро, и Нина не сразу услышала звонок телефона.

— Я уж решил, не туда попал, — обрадовался отец.

Отец, как и всегда, коротко сообщил, что у него порядок, спросил, порядок ли у неё, и положил трубку.

Не успела отойти от телефона, позвонила мама, словно почувствовала, что звонил именно отец.

— Папа звонил? Какой у папы голос? Когда он собирается прийти? Вкусные получились у Оли блины? Достала ты кролика?

Её заставили вести группу чтецов, объяснила мама, и теперь два раза в неделю она будет сильно занята. ЖЭК решил заниматься с детьми, чьи родители работают вечерами. Мама подробно изложила Нине, что и как она собирается делать с ребятами.

Сильно запахло кроликом. Нина испугалась, что он подгорит, пообещала маме позвонить попозже, побежала доливать сметану. Не успела вытащить из духовки чугунок, снова зазвонил телефон.

Алёша приглашает их с Олегом и Олей на пельмени.

Когда мыла гречку, позвонила мамина приятельница, одинокая старушка, попросила подписать её на Даля, стала расспрашивать, как Нине работается и что она читала интересного.

Варя ни о чём не спросила, ничего не сказала, в трубке сначала что-то резко щёлкнуло, потом Рихтер заиграл Шопена.

Выключила воду, слушала, закрыв глаза. И сразу всё встало на свои места: предательство зав. редакцией и Асылова, неаккуратность Олега — мелкое, а их любовь с Олегом, Олины блины и улыбка, Варино присутствие в её жизни, вот эта музыка, освобождающая от мелочей, — главное.

У них с Олегом будет сын. Новая жизнь. Брови кустиками, как у Олега, глубокие ямки под длинными твёрдыми ключицами, как у Олега…

Дятлом уже стучали в ухо гудки, а Нина всё стояла у телефона.

Что бы сделать Олегу хорошего?

Полку Нина увидела, как только вошла в кухню. Полка — враг Олега. Стоит ему подняться из-за стола, обязательно стукнется об неё. Вся голова в шишках.

Вот что она сделает: перевесит полку повыше.

Встала на диван, освободила полку от посуды, попробовала снять, но та даже не шевельнулась. Потянуть посильнее Нина испугалась — вдруг повредит ребёнку?! Пошла звонить Кнуту.

— Можешь помочь мне — перевесить полку повыше?

В детстве они жили на одной лестничной площадке, вместе ходили в школу, он — в мужскую, она — в женскую, вместе, у неё дома, учили уроки — в комнате с двумя маленькими горластыми братьями Кнут заниматься не мог. Теперь Кнут снова каким-то чудом живёт в одном доме с нею, но приходит редко, только когда она его приглашает.

Не успела поставить чайник, в дверь позвонили.

Кнут стоял набычившись, что не вязалось с его долговязой фигурой и умным, добродушным, близоруким лицом.

— Ты ел? — встретила его Нина. — Ладно, будешь пить чай. У меня есть позавчерашний пирог с лимоном.

Кнут подносит руки к полке, снимает её, прилаживает крюки повыше. Заметить, как и что Кнут делает, невозможно: его руки только дотронулись до стены, тут же раздался её всхлип и крюк заблестел нержавейкой на новом месте. Мгновение, и полка висит на двадцать сантиметров выше прежнего.