Шаманы гаражных массивов - страница 61

   "Я никогда не найду здесь своего места", - подумал Данил.

   Но он нашёл.

   Он быстро выработал с осьминожками общий язык - язык жестов. Возможностей с восемью щупальцами у них было куда больше, поэтому мальчику по большей части оставалось только кивать или качать головой. Они просили его быть проводником по погибшему городу, который без обитателей превратился в нагромождение непонятных, диковинных форм. Данил открыл для себя возможность плавать: отталкиваясь и затем быстро перебирая ногами, он легко мог обнаружить себя на крыше двухэтажного дома. А если не смотреть вниз - то и того выше!

   Они с осьминожками проникали в окна (стёкла не сохранились почти нигде, и голос Тима беспокойно бубнил в голове, призывая остерегаться осколков и острых краёв), те доставали из рюкзаков пузыри со светящимся газом (сильнее всего они напоминали праздничные воздушные шары) и осматривали жилища. Данил показывал, где ванная, а где спальня, тыкал в фотографии прежних жильцов на стенах.

   Потом отряд осьминожек уплыл, тепло попрощавшись с Данилом (один даже заключил его в многорукие объятья), но не проходило и суток, как появлялся другой отряд, которому позарез нужен был сопровождающий. Таким образом Данил примерил на себя профессию экскурсовода, с гордостью показывая достижения человеческой цивилизации и открывая для себя множество вещей, о которых он не подозревал. Он думал сначала: "Быть изобретателем, как Федька, наверное, ужас как здорово!" После того, как они пробрались в железнодорожное депо, полное ржавых механизмов, он начал думать: "Быть машинистом, пожалуй, тоже очень неплохо". Они были в мастерской стеклодува, были на молочной ферме, на заводе, где конструировали самолёты, и где до сих пор стояло, зажатое в гигантские тиски, крыло от пассажирского авиалайнера. Были в террариуме, где пустые клетки казались угрюмыми намёками на что-то, произошедшее в далёком прошлом. Представляя, как ведёт громадную машину или как делает чудесные фигурки из стекла, пытаясь детским разумом объять хотя бы приблизительно принципы действия и назначение всех этих штуковин, чтобы объяснить затем любознательным головоногим моллюскам, Данил проводил счастливейшие минуты и часы, воображая, что он кому-то да пригодился, что он делает одно из великих маленьких дел, которые двигают планету.

   В каждом помещении - конечно, прежде всего это были квартиры и жилые дома - он подмечал зеркала, останавливаясь и заглядывая в их зелёные глубины. Иногда там не видно было ничего, кроме размытой фигуры, похожей на чернильное пятно. А иногда (часто это случалось в минуты, когда голова шла кругом и из носа выделялось особенно много красной жидкости) плёнка вдруг рвалась от одного лишь взгляда, и в зазеркалье проступали контуры других странных миров. Данил видел себя так же ясно, как раньше, а на заднем плане - других людей, которые беззвучно разговаривали, плакали и смеялись.

   Однажды в зеркале магазина свадебных платьев, куда привёл очередную экскурсию, он вдруг увидел то, что совершенно определённо было его странным миром. Там был грязный снег, скучающая продавщица с тщательно намалёванными бровями и нищая старушка, которая сидела у самых дверей.

   Осьминог протянул щупальце, чтобы коснуться мальчишеского затылка и спросить, зачем людям нужны эти разодетые в красивые наряды странные безрукие статуэтки на одной ноге, лишь отдалённо напоминающие человеческую фигуру, но мальчишки уже не было.

   - Я растворился в воде как комок соли, - сказал Данил, глядя, как Лютик осторожно обнюхивает собачью плошку.

   - Ты вернулся домой? - спросил я, чувствуя боль в мышцах. К вечеру дождливого дня мой механизм начинает барахлить.

   Мальчишка передёрнул тощими плечами - резко и как-то совсем не по-человечески. Будто не мышцы и суставы ответственны за это движение, а коленчатые валы, к тому же изрядно расшатанные.

   - Ну, не сразу. Я оказался в магазинчике за пять автобусных остановок от своей улицы. Продавщица спросила меня: "Что ты здесь делаешь, мальчик?" Она увидела, что я без тёплой одежды, совсем один и к тому же у меня идёт носом кровь, и вызвала полицию. Но я дождался, когда она отвернётся, и убежал. Домой доехал на трамвае.