Шарль Перро - страница 74

Но продолжаем читать «Мемуары»:

«Учреждение Академии наук

Образовав нашу Малую академию, Кольбер задумал учредить более крупную и значительную Академию для продвижения и совершенствования всех наук. Он прежде всего вспомнил всех ученых, собиравшихся в то время у господина де Монмора, государственного советника, большого ценителя всех наук, а также всех тех, у кого была репутация больших знатоков в той или иной области знаний либо в самом королевстве, либо за его пределами. Вот имена тех, кто был отобран в первую очередь: Каркави, Роберваль, Юиженс, Френикль, Пикар, Дюкло, Бурделен, де ля Шамбр, Клод Перро, Озу, Пеке, Бюо, Гайан, Мариотт и Маршан. Мне пришлось долго уговаривать Клода стать членом Академии — не потому, что он считал себя менее уважаемым, а потому, что, как он говорил, у него не было качеств, необходимых для того, чтобы быть поставленным рядом с такими значительными личностями. Его скромность была искренней, хотя он и был талантливее многих. Семья, присоединившаяся ко мне и долго уговаривавшая его, наконец добилась того, что он решился. Впоследствии господин Дюамель, аббат из Сен-Ламберта, был принят в Академию за свой перевод на латинский язык „Прав королевы“, о чем я скажу позже. За ним последовал аббат Галуа; мой брат медик указал на него Кольберу, как на человека, достойного занять должность библиотекаря, и таким образом он попал в Академию. Блондель, бывший когда-то учителем математики монсеньора дофина, вошел туда следующим; это я предложил его. Примерно в это же время Каркави предложил господина де Кассини, который приехал из Болоньи, где он был профессором. Ему было назначено 9 тысяч ливров пенсиона, и он до сегодняшнего дня пользуется им. Каркави надеялся сделать его своим зятем, но эта затея не удалась. Некоторое время спустя был принят Додар, предложенный моим братом медиком. Что касается дю Вернэ — хирурга, занимавшегося вскрытием, — то он был принят лишь после смерти Гайана. Брат посоветовал его кандидатуру, дал ему денег и даже поделился с ним кое-какими профессиональными секретами, чтобы тот с достоинством справлялся со своими обязанностями…

Было установлено, что Академия займется пятью основными направлениями: математикой, астрономией, ботаникой, анатомией и химией…

Было решено, что в Академии не будет препирательств и политических споров из-за опасности затрагивать эти вопросы без дела или без надобности. Было еще приказано, что астрономы не будут связаны с судебной астрологией, а химики не будут работать над философским камнем».

Шарлю удалось выхлопотать для Клода должность инспектора исторических памятников и инспектора по архитектуре. Это был тонкий ход: Клод Перро наконец получил доступ в Лувр, и теперь в новой должности ему было легче бороться за то, чтобы получить заказ на строительство галереи Лувра.

И Кольберу теперь было легче покровительствовать Клоду Перро. Он поручил ему сделать проект обсерватории и был чрезвычайно доволен этим проектом. И когда стали составлять список Совета по строительству Лувра и Шарль порекомендовал в него помимо Ле Во и Ле Брена еще и Клода, Кольбер согласился.

Он все больше ценил старшего брата Перро. Кольбера восхитил его перевод работ древнеримского инженера и архитектора Витрувия, тем более что Клод посвятил свой перевод ему — Кольберу. Министру понравилось и исследование Клода «О различных порядках колонн».

Но это не значит, что своей стремительной карьерой Клод обязан только интригам Шарля. Клод Перро, несомненно, может быть назван одной из самых любопытных личностей своего времени. Его «Физические опыты» изобилуют оригинальными суждениями, которые выявляют крепкий склад наблюдателя и экспериментатора. Но ясно также, что Шарль умел говорить с «сильными мира сего» и подводил их к такому решению, которое отвечало его собственным интересам.

Шарль Перро охотно использовал свое положение, чтобы помочь друзьям и знакомым. Так, в 1672 году он пришел на помощь Жану Шаплену и задержал выход в свет «Поэтического искусства» Николя Буало, в котором содержались выпады против старого поэта. В свое время Шарль выступит в пользу композитора Люлли. В его готовности прийти на помощь друзьям кроется одна из причин искренней верности, которую те к нему испытывали.