Шашечки и звезды - страница 8
Разделившись на группы, механики и техники дружно приступили к работе. Вынужденное безделье уже надоело им. Наконец-то они снова приступили к своей работе! Бывало, иногда сетовали и проклинали ее, когда на фронте было очень тяжело, когда даже ночи не хватало, чтобы сделать всю работу, а над душой стоял летчик и ждал, когда будет готов его самолет. Теперь же руки стосковались по знакомому делу.
К первому «яку» подошел капитан Шевченко в сопровождении инженера по вооружению капитана Игната Кудрявцева и инженера по электрооборудованию Генина.
— Ну что, Толя, опять начинаем свое?
— Начинаем, товарищ капитан!
В полдень стало чуть теплее. Механики поснимали ватные куртки и копошились у самолетов в одних гимнастерках. Работы хоть отбавляй. Проверяли моторы, вооружение, оборудование, воздушную и гидравлическую системы, общее состояние самолетов, шасси. Обследовали тщательно, сантиметр за сантиметром, все части. Самолеты, правда, были новые, прямо с базы, налетали немного часов, но приходилось проверять в них каждый винтик. Механики знали и помнили, что от их усердия, от их внимания и точности будет зависеть жизнь пилотов.
Обед проглотили наскоро. Спешили закончить работу до ночи, используя каждую минуту. Ведь полк должен быть как можно скорее в состоянии полной боевой готовности и приступить к летной подготовке — в полку много внимания уделялось дальнейшему совершенствованию мастерства пилотов. Кроме того, со дня на день ожидалось прибытие молодых летчиков, в том числе первых польских пилотов — выпускников советских авиаучилищ. Следовательно, надо как можно быстрее и лучше подготовиться к тому, чтобы их принять.
Тем временем в группе летного состава закончились теоретические занятия. Пилоты получили карты района Карловки и два часа изучали незнакомую местность, а затем провели штурманскую подготовку к полетам, нанесли трассу полета на карту и сделали необходимые расчеты времени. После обеда приняли участие в приемке и проверке самолетов.
Шевченко суетился между работающими механиками и техниками. Заглядывал в кабины, проверял, как продвигается работа, разговаривал с людьми, подсказывал и советовал. Не стеснялся и сам, засучив рукава, взяться за отвертку и ключ.
Наконец осмотр закончили. За целый день напряженной работы приняли тридцать два самолета ЯК-9 и один «кукурузник». В это время комиссия из представителей интендантской и других служб принимала бараки и техническое оборудование.
— Товарищ полковник, — докладывал на вечернем совещании капитан Шевченко, — инженерная служба выполнила поставленную задачу. Самолеты приняты. Состояние хорошее. Все в порядке, можно летать хоть завтра. О выполнении задач доложили все начальники служб и командиры эскадрилий.
— Спасибо, товарищи, — закончил совещание подполковник. — Поработали отлично! На сегодня довольно. Завтра нас опять ожидает трудный день.
Остались втроем. Соколов с усмешкой подмигнул майору Волкову и спросил:
— Ну, заместитель? Как чувствуешь себя в польском полку? Хорошо?
— Да, товарищ командир.
Они посмотрели друг на друга, и дружеская улыбка озарила их лица. У окна стоял Баскаков и тоже широко улыбался.
Лейтенант Константин Еремин сложил бритвенный прибор. Посмотрел в зеркальце, спрыснул шевелюру одеколоном и оглянулся в поисках шапки.
Дверь с шумом распахнулась, и в комнату влетел как ураган младший лейтенант Зимаков.
— Костя, ты еще здесь? А там Василий дождаться нас не может! О! У тебя есть одеколон? Дай немного, мой уже кончился, а военторга я еще не нашел…
Не ожидая разрешения, он схватил флакончик со стола и щедро плеснул содержимое на голову. Еремин посмотрел и безнадежно махнул рукой.
— С тебя причитается по меньшей мере пол-литра одеколона, — по-деловому отметил он.
— Хорошо, хорошо, — успокоил его товарищ.
Вышли в густеющие сумерки, освещенные немногочисленными лампочками. Карловка находилась в глубоком тылу, и затемнение соблюдалось не очень строго. Гитлеровская авиация не имела уже сил, чтобы совершать рейды в глубокий тыл, поэтому люди не опасались налетов.
За углом их поджидал Бородаевский.