Щедрый жар. Очерки о русской бане и ее близких и дальних родичах (Издание 2-е) - страница 11

Такие, как Авиценна и Ли Ши-чжэнь, были лучами света в темном царстве. Тысячу же лет вода, ее лечебные свойства считались греховными. Опустошающие эпидемии охватили Европу. В 1347–1350 годах эпидемия чумы — черная смерть — унесла 25 миллионов жизней. Одну четвертую часть населения континента! Дочь одного из французских королей погибла от вшивости. Даже аристократы не знали, что такое мыло и носовой платок, который прекратил свое существование после гибели Римской империи. А ведь носовым платком пользовались еще в Древней Греции, упоминание о нем, как о непременном атрибуте, встречается в сочинениях многих античных писателей. Вновь носовой платок появился лишь в XIX веке.

Да, санитарные условия в средневековье — а оно длилось ни много ни мало тысячу лет! — были жуткими. Графы и маркизы во время трапезы давали собакам лизать свои тарелки и снова принимались за еду из этих тарелок. В городах стояло зловоние. Нечистоты выливались прямо на улицу.

Американский ученый-востоковед Генри Харт в книг о знаменитом венецианском путешественнике XIII века Марко Поло приводит такие факты о нравах средневековой Венеции.

Мылись немногие, скорее в виде исключения… Белье считалось такой роскошью, что некая вдова София Банбариго оставила по завещанию «одну из своих новых рубашек донне Рени и одну донне Донаде». О чистоплотности венецианцы заботились мало, внешний вид был для них гораздо важнее. Подобно всем жителям Европы, жители Венеции — мужчины и женщины — ходили в дорогих шелках, в мехах, щеголяли драгоценностями, но не мылись, нижняя одежда у них была или чудовищно грязна, или не было вовсе.

Прошли столетия, прежде чем человечество снова подружилось с водой и баня вступила в свои права. Английский парламент даже издал специальный билль о постройке бань, прачечных и удешевлении стоимости воды.

Об этом «банном» ренессансе в Европе получаешь живое представление, прочитав увлекательный роман Людо Зубека «Доктор Есениус». В нем даны картины Чехии начала XVII века. Среди его героев выдающиеся ученые — астрономы Тихо Браге и Иоганн Кеплер, замечательный врач Ян Есениус.

На страницах романа мы находим описание королевских бань в Праге на берегу Влтавы, близ Каменного моста. Вот некоторые любопытные фрагменты романа, дающие представление о тогдашних банях.

Когда Есениус и Браге вошли в баню, их сразу окутало облако горячего пара. В густом тумане торопливо сновали взад и вперед парни с ведрами. Они приносили холодную воду и выливали ее в котлы, расставленные в ряд. Есениус остановился в дверях, заинтересовавшись работой банщиков. Двое парней, раздетые донага, огромными железными клещами с деревянной ручкой вынимали из печей большие, добела раскаленные камни и бросали их в котлы. Вода в котлах шипела, как змея, а головы банщиков пропадали в облаке пара. Время от времени один из парней опускал руку в воду и пробовал, достаточно ли она горяча. Когда ему казалось, что вода готова, он кивком головы подзывал своего напарника, и они вместе вынимали камни из котла и клали на каменный пол, где камни сразу же высыхали. Потом закладывали камни обратно в печь. Между тем другие парни, на которых были лишь кожаные фартуки да башмаки на деревянной подошве, зачерпывали ведрами горячую воду и относили ее в громадное помещение, предназначенное для мытья, — оттуда слышались говор и смех.

Королевские бани отличались одной особенностью: если в других банях посетители мылись по двое в одной кадушке, то здесь у каждого была своя, а это было роскошью.

Банщик поставил две кадушки рядом, а две другие — напротив, так, что Есениус оказался рядом с Тихо Браге, а Бахачек — с Кеплером. Теперь они хорошо видели друг друга и могли спокойно разговаривать.

Вода была приятно теплой, но еще приятнее были заботы банщика: он докрасна натер каждого мочалкой, а потом как следует отхлестал всех по плечам и спине.

«С Браге уже стекал струйками пот, но старый ученый лишь одобрительно кряхтел. Он страдал болезнью почек, и теплая вода действовала на него весьма благотворно: боль сразу исчезала. Когда банщик тер его и хлестал, он стонал и вздыхал, но при этом блаженно улыбался. Покончив с этой процедурой, банщик ушел и через минуту вернулся, неся четыре короткие гладкие доски, которые положил на края кадушек.