Щорс - страница 17

Выстроенные в четыре ряда, запыленные повстанцы ожидали Щорса. Он вышел на крыльцо в фуражке с красноармейской звездой, которой еще никто из них не видел. Прежде чем поздороваться, Щорс внимательно осмотрел ряды. Одеты повстанцы были кто во что горазд. Украинские свитки вперемежку с солдатскими шинелями, посконные рубахи — с франтоватыми френчами, кожаные сапоги — с лаптями. У одних были солдатские подсумки, а других опоясывали охотничьи патронташи. Но почти у всех висели у пояса на веревочках ручные гранаты.

Тысленко громовым басом подал команду: «Смирно!», подошел к Щорсу и отрапортовал:

— По приказу Ревкома прибыл в ваше распоряжение. В отряде сто пятьдесят семь человек. По дороге присоединилось двадцать добровольцев.

Щорс сошел с крыльца.

— Здравствуйте, товарищи! Я командир полка. Моя фамилия — Щорс.

Правофланговым стоял семидесятилетний крестьянин Прокопенко — седобородый, с негнущейся спиной великан, обутый в лапти.

— Почему, дед, воюешь против немцев и гайдамаков? — спросил Щорс.

— Сына и дочку замучили. Насмерть шомполами запороли, ироды.

— Крепко решил воевать за советскую власть?

— Коли пришел до тебя в полк, значит — крепко. Вот и внука с собой захватил.

Рядом стоял паренек, на вид лет шестнадцати, такой же великан, как дед, и тоже обутый в лапти.

— Кто кого захватил, это еще сумнительное дело, — сказал он, поправляя заткнутый за пояс штык. Винтовки у него не было.

— А тебе, молодой человек, не рано ли еще воевать? — спросил Щорс.

Он смотрел на паренька, подняв голову.

— Зачем рано? В самый раз. Я не маленький.

Щорс засмеялся.

— Да, это я вижу, рост у тебя выдающийся, а лет, думаю, мало.

— Зачем мало? Осьмнадцать!

— Не врешь?

— Ей-богу, — сказал парень и перекрестился.

Его подняли насмех.

— Парень аж до неба, а дурень як не треба, — крикнул кто-то.

Дед обиделся.

— Чего гогочете? Мы хрещеные хрестьяне.

Щорс спросил у внука:

— В бога веришь?

— Да не слухайте его! Не верю. Ей-богу же, не верю.

И парень опять перекрестился.

— Чего же ты крестишься? — спросил Щорс.

— Да это я с испугу.

— А где твоя винтовка?

— Не дают. Штык вот насилу выпросил.

— Штыком и воюешь?

— Я сам не воюю, я деду помогаю. Патроны ему в обойму закладываю. Мало ли тут делов есть?

— Дома не на кого оставить. Пущай тут приучается у тебя, — сказал дед.

— Пускай, — согласился Щорс.

Обходя повстанцев, он разговаривал со многими. Один пожилой, судя по одежде, фабричный рабочий почему-то особенно заинтересовал его.

— Детей много?

— Трое.

— Долго работал на фабрикантов?

— Сызмальства.

— С крестьянством связан? Землю, лошадь имел?

— Нет, с этой дрянью не возился. Я фабричный человек.

Щорс пристально посмотрел ему в глаза и, ничего не сказав, прошел дальше.

Разговаривая с повстанцами, он больше всего напирал на то, что в полку устанавливается твердая дисциплина и в полк принимаются только люди, решившие драться за советскую власть, не щадя своей жизни.

Уходя, Щорс обратился ко всем:

— Подумайте над тем, что я сказал, а завтра будем оформлять прием в полк каждого отдельно.

В штабе Щорс попросил у начальника отряда список повстанцев. Просматривая список, он спросил:

— Как фамилия того, фабричного?

Тысленко назвал фамилию: «Наливайко». Щорс сделал в списке против нее отметку.

— Ты, кажется, коммунист? — спросил он Тысленко.

— Да.

— Смотри, у тебя есть ненадежный народ. Придется почистить отряд. Но не спеши с этим. Поможем.

Отряд разместился в здании школы. На столах дымились миски с супом. За обедом повстанцы обменивались мыслями о Щорсе. Большинству командир полка понравился, но некоторые говорили:

— Что-то больно уж напирает на дисциплину, как бы подвоха какого не было. Посмотрим, чем он себя покажет.

Станция Унеча лежала в нейтральной полосе. Эта полоса, тянувшаяся вдоль всей границы оккупированной Украины и Советской России, по расчетам немецкого командования должна была служить барьером, предохраняющим солдат оккупационной армии от заражения большевистскими идеями. На деле получилось иначе. Хотя Советская Россия и не нарушала договора, нейтральная полоса очень скоро превратилась в советскую полосу. Сюда из восставших уездов Украины прорывались сквозь окружение немецких войск пешие и конные отряды повстанцев. Население добровольно снабжало их продовольствием и фуражом. К осени нейтральная полоса стала революционным центром восставшей против оккупантов и гетмана Украины.