Щорс - страница 23

Опять начались строевые занятия. Жизнь в полку вошла в нормальную колею. По вечерам Щорс проводил собрания, беседы. Как-то на собрании он рассказал красноармейцам о подвигах отважного и хитрого в бою казака Богуна — одного из героев борьбы украинского казачества с польскими панами в XVII веке. Кто-то, увлеченный рассказом, предложил назвать полк именем Богуна.

— Прекрасно, — сказал Щорс, — я сам хотел это предложить. Героические традиции украинского казачества будут жить в нашем полку.

Предложение было принято единогласно. С тех пор Щорс называл своих бойцов не иначе, как богунцами.

Требовательность Щорса, его строгость, подчас суровость известны были и в других, формирующихся по соседству, полках. Однако, очень многие бойцы и командиры из этих частей старались попасть в полк Щорса. Его молодость не смущала даже стариков. Они знали, что на Щорса можно положиться, что зря он не будет жертвовать людьми. Им нравилось и то, что среди командиров повстанческой армии Щорс выделялся своей культурностью. Он не скрывал ее, не подделывался под окружающих людей, а требовал, чтобы они равнялись по нем. Щорс требовал беспрекословного подчинения себе, и все подчинялись ему, чувствуя в двадцатитрехлетнем командире какую-то огромную силу. Не все знали, что это сила большевистской организованности и дисциплины.

Даже в соседнем, Таращанском полку, во главе которого стоял известный командир — бывший столяр, старик Боженко, прозванный «батькой», авторитет Щорса признавали все. А до чего уж таращанцы любили своего батьку, державшегося, как атаман, партизанской вольницы! До чего гордились его дерзкой отвагой! Порядки у Боженко были посвободнее, чем у Щорса. Строевыми занятиями он не интересовался, хотя дисциплину поддерживал строго. Нрав у батьки был крутой, другой раз и плетку пускал в ход, но когда, гарцуя перед полком на лошади, кричал: «Умрем, дети мои, за революцию», таращанцы отвечали восторженным криком: «Умрем, батько!»

К славе своей батько относился ревниво, но авторитет Щорса признал после первой же встречи. Эта встреча произошла в штабе Богунского полка. Приехав в штаб, батько заявил:

— Приихав подывытысь, яки Мыкола Щорс порядки у полку заводыть.

Щорс принял Боженко с большим почетом, приветствовал его от имени богунцев, а потом приказал всем выйти, заперся на ключ и беседовал с батькой часа два.

Вернувшись в Таращанский полк, Боженко сказал о Щорсе:

— О! Це голова, надежна, велыка голова!

Когда начались боевые действия, командование дивизии подчинило таращанцев в оперативном отношении Щорсу.

В октябре, закончив формирование своего полка, очистив его от ненадежных людей, Щорс начал тревожить оккупантов неожиданными налетами. В это время вдоль нейтральной полосы были расположены немецкие оккупационные войска. Они размещались отдельными сильными гарнизонами по крупным селам и городам. Гарнизоны были связаны между собой только разъездами и патрулями. Пользуясь этим, Щорс производил налеты в тыл немцев. Он выработал тактику: бить врага оттуда, откуда он меньше всего ожидает нападения, бить внезапно, не давая врагу возможности ориентироваться в обстановке. Ночью во главе батальона или роты Щорс уходил из Унечи как бы на тактические занятия, а утром возвращался с захваченным оружием и пленными. После одного из таких налетов в Унечу в штаб полка явился офицер, представитель немецкого командования. Он заявил через переводчика протест против нарушения мирного договора. Щорс пожал плечами и велел передать, что господин немецкий офицер, видимо, ошибся адресом: украинский народ не заключал с немецким командованием никакого договора.

— Вручите свой протест пану гетману, — сказал Щорс, — кажется, вы с ним заключили договор.

Немецкий офицер был взбешен. Переводчик спотыкался на каждом слове, стараясь смягчить его грубую ругань по адресу Щорса.

Щорс сидел за письменным столом с невозмутимым видом. Перебив переводчика, он сказал:

— Передайте господину офицеру, что командир полка Украинской советской армии прикажет вышвырнуть его, если он будет разговаривать с ним, как пьяный.