Щучий жор - страница 7

   Юлий скомкал листок и отшвырнул в тёмный угол. То, что Ольга опасна, он уже догадался. Слишком поздно, но понял. А, кто эти "остальные", о которых сказано в записке? И тут, словно в ответ на его мысли, из тёмных закутков старого подвала послышался шорох. На свет стали выползать кошмарные существа, в которых едва ли можно было признать людей. Костлявые тела, укрытые грязными обрывками тряпок. Кожа, почерневшая от струпьев и засохшего коркой гноя. И, самое ужасное в облике этих обитателей подземелья - вместо лиц, лишь выпученные глазные яблоки, куски связок и мышц на костях черепа. Жуткое зрелище.

   Примерно с десяток этих чудовищ сжимали кольцо вокруг Юлия. В их движениях чувствовалась угроза и пугающая целеустремлённость. Юлий поборол отвращение и подавил приступ сковывающего ужаса. Он наотмашь ударил протянутые к его лицу грязные пальцы, и, вскочив на ноги, стал пятиться. Однако, в тесном подвале бежать было некуда. Юлий кружил вдоль стен, но чудовища, громко клокоча что-то невнятное, окружали, теснили его в угол. Краем глаза Юлий заметил подобие норы в стене. Он опустился на четвереньки и пополз туда, готовый отбиваться до последнего от агрессивных тварей. Страх уже не лишал его воли. Напротив, он распалял его гнев. Юлий понимал, что против такого числа жутких нелюдей он вряд ли устоит, но и сдаваться не собирался.

   Руки нащупали на стенах тесного туннеля куски ржавых труб с лохмотьями стекловаты. На секунду Юлий обрёл наивную надежду, что этот проход выведет его куда-нибудь - в коллектор, технический колодец или что-то другое. Однако, в какой-то миг он ткнулся лбом в бетон. Тупик. Трубы уходили дальше, в бетонную стену. Всё, это конец! Только сейчас Юлий по-настоящему ощутил весь ужас своего положения. Он хотел закричать, но вышел лишь обречённый стон. Он опустил руку в карман, в поисках чего-нибудь, что могло подсказать ему выход из этого кошмара, но нашёл лишь картонку с запасными крючками.

   Крючки! Вот, он - последний шанс. Юлия посетила безумная мысль. Жуткая идея, но она одна могла дать пусть небольшую надежду на спасение. Чтобы выжить, придется чем-то жертвовать. Всё - времени на раздумья не осталось. Юлий достал один крючок, тот, что покрупнее, и, стиснув зубами рукав куртки, воткнул стальное жало в кожу под нижним веком. Юлий стал рвать собственную плоть крючком, задыхаясь от боли и останавливаясь, время от времени, чтобы не потерять сознание. Он истязал себя несколько бесконечно долгих минут, которые были полны нестерпимых мучений. Потом он сорвал с себя одежду и обмазал тело грязью. Стекловата жгла кожу, впиваясь острыми волокнами.

   Готово! Теперь он неотличим от тварей, что пока так и не решились последовать за ним в тоннель. Юлий пополз обратно. Однако, теперь ему надо незаметно выбраться из норы, чтобы смешаться с толпой чудовищ и вместе с ними изображать охоту на самого себя, пока не появится возможность понять, оценить возможные пути к спасению. Как это сделать? И, спустя минуту, такой шанс ему предоставился - наверху скрипнула ржавая дверь. Сверху послышался знакомый голос, который ещё не так давно казался самым красивым и мелодичным. Только сейчас он звучал зло и надменно:

   ― Ну, что, женишки. Правила вы знаете. Сегодня я вам новичка привела. Если кто-то готов получить укол со снотворным, чтобы очнуться на пороге какой-нибудь больницы, должен показать мне вырванный язык новичка и кожу, срезанную с его лица. Только учтите, кобели, если кто-то решит вернуться, то пусть сначала посмотрит на ту падаль, которую вы сейчас жрёте. Это один из прошлых победителей, который как-то сумел меня выследить.

   Ольга умолкла на минуту, а несчастные, обезображенные люди, вынужденные творить чудовищные мерзости, чтобы сохранить надежду на выживание и свободу, слушали её, сгрудившись возле растерзанного тела бывшего товарища. Юлий внезапно сообразил, как использовать возникшую паузу. Он взял обрывок своей футболки и, плача от боли, промокнул кровь, что сочилась из страшных ран на лице. В полумраке сойдёт за кожу с лица. Ещё он по-рыбацки сноровисто примотал леской к ладони картонку, ощерившуюся набором разнокалиберных крючков. И, когда сверху прозвучало: