Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1] - страница 17
Их было, однако, всего двое, но нагружены они были изрядно.
Схваченные, связанные, они от неожиданности в первую минуту совсем потеряли дар речи.
Через несколько минут они покаялись.
¾ Я — Афанасий Алексеев, бывший крепостной госпожи Чичериной.
¾ А я Иван Комаров.
¾ Что же, сознаетесь в том, что занимались разбоем, составив шайку?
¾ Теперь, видно, уж все равно... Попались. Сознаемся...
¾ Где же другие ваши удальцы-товарищи?
¾ А вот у ней кое-кто находится, — ответил Комаров, показывая на Агафью Иванову. — Она напротив тут живет.
¾ Подлец ты, Ванька! — вырвалось у той. — Испугался, выдавать начал! Погоди, отплатим тебе.
¾ А это кто? — показал я на Зубкова и на Павлова. — Тоже в шайке участвовали?
¾ Павлов — да, у него мы жили, он нас за «ткачей» выдавал, а Зубков — тот не грабил сам, а лодку нам давал, места для разбоя указывал.
¾ А где же атаман ваш, Стенька Разин?
¾ Должно, в трактире тут недалече путается. Запил он, с бабами бражничает! — со злобой в голосе сказал Комаров.
Мы бросились с пятью полицейскими, ведя перед собой Комарова, к жильцам Агафьи Ивановой. Связанных остались караулить другие полицейские.
У нее в комнате были нами схвачены остальные участники шайки: крестьянин Василий Финогенов (бывший крепостной господина Кисарова), любовница его Анна Гаврилова, крестьянин Иван Арсеньев Михайлов («Кролик») и мать Агафьи Ивановой.
Защищались они отчаянно! Один полицейский был ранен ножом в руку, другой — в голову.
При обыске в помещении было обнаружено немало награбленного добра.
Время близилось к рассвету. Трудно передать словами радость, бушевавшую в моей груди! Вся шайка налицо, за исключением одного — ее атамана Стеньки Разина!
¾ Слушай, Комаров, я обещаю тебе, что употреблю все усилия к смягчению твоей участи, если ты еще укажешь, где схватить этого Стеньку.
¾ Проклятый татарин! — с бешенством вырвалось у него. — Полюбовницу мою отбил насильно. Я тебе отомщу! Слушай, ваше благородие, тут на тракте, неподалеку от Петербурга, трактир стоит «Александрия». Там он сегодня с Грушкой моей хороводится.
Все было окончено.
Я подал условный свист, и к дому Зубкова подкатили наши две тройки.
¾ Сажай их, братцы! — приказал я.
Как телят, стали сваливать бравые полицейские разбойников в широкие вместительные тройки.
¾ Трогай!
Мы понеслись вскачь.
Не доезжая столицы, у трактира «Александрия» Комаров мне шепнул:
¾ Здесь он...
Оцепив трактир, я стал громко стучаться в дверь.
¾ Что надо?
¾ Отворяй! Именем закона!
За дверьми послышался переполох. «Полиция! Полиция!» — раздались там тихие, испуганные возгласы.
В эту секунду окно второго этажа со звоном распахнулось и из него в одном нижнем белье, с ножом в зубах выпрыгнул человек. Упав и сейчас же вскочив, он быстро побежал направо от шоссе.
¾ В погоню! — крикнул я.
В ту минуту, когда его достигали, он высоко взмахнул ножом, желая, очевидно, убить себя, но было уже поздно. На него насели полицейские и стали крутить ему руки.
Он заревел, как бык, ведомый на заклание, и начал отчаянно защищаться. Двое сильных полицейских в первую минуту отлетели от него, как дети. Он что-то яростно выкрикивал по-татарски гортанным, резким голосом.
¾ Ну, Фадей Иванов, брось... Сам видишь — попался.
Когда мы въехали в город, было уже светло. Ранние пешеходы с удивлением останавливались и глядели вслед двум бешено мчавшимся тройкам, битком набитым людьми в невообразимых одеяниях и даже почти без одеяния, как, например, атаман Стенька Разин.
Прошло уже много времени, а я до сих пор живо помню тот поразительный эффект, какой произвело наше появление со всей шайкой разбойников.
Когда немедленно оповещенный мною прибежал пристав, он от волнения был бледен как бумага.
¾ Батенька... Да неужели? Неужели всех изловили злодеев? Путилин, голубчик, да вы... того... этого... вы замечательный человек!
Он бросился мне на шею и трижды расцеловал.
¾ Скорее... того... этого... рассадить их по одиночным камерам... А я сейчас с докладом к его сиятельству графу Шувалову. Вот радость-то! Ну, он не забудет вас... Награда... повышение...
И умчался как угорелый.