Шел четвертый год войны… - страница 33

— А ведь ветра-то нет, — заметила вдруг Надежда.

— Вот я и думаю себе: какой тут может быть лес, если кругом абсолютный штиль? — обрадовался Журба. — Слушайте, слушайте!

Теперь молчали долго. Птахин взял из повозки лопату, снял ее с черенка, уткнул черенок одним концом в землю, а на другой навалился ухом и долго слушал. Потом сказал:

— Он прав: земля гудит.

— Где? — спросила Надежда. Журба и Птахин указали на север.

— Это совпадает с намеченным нами маршрутом. Поехали, — сказала Надежда и обернулась к Журбе — Слух у вас прекрасный.

Повозки тронулись. Шум впереди, где-то за лесом, теперь уже слышался совершенно отчетливо. Он явно нарастал. И вдруг пропал, словно его и вовсе не было. Но Птахин снова применил свой «стетоскоп» и уверенно сказал:

— Гудит.

— Что же он, под землю провалился? — не поверил Раммо.

— Говорю тебе — гудит! — обозлился Птахин.

— Сзади тоже какой-то шум, — заметил Журба. Все обернулись назад и прислушались к тому, что доносилось сзади. Но этот шум оказался знакомым. Их догоняло несколько машин. Притом грузовики.

— Свернем? — глядя на Надежду, спросил Птахин.

— Прятаться — значит выдать себя, — сказала Надежда. — У нас выход один: мы — пост. Ставьте повозки на обочину.

Журба и Птахин повели коней с дороги, а Надежда й Артур остались на дороге. Скоро темноту леса прорезали узкие полосы света, пробивавшегося через светомаскировочные устройства автомобильных фар. Ехали три машины.

— Подойдешь к кабине. Увидишь эсэсовцев — представься: пост фельдполиции. Спроси, все ли в порядке на дороге, и пусть едут дальше. Если это армейское подразделение — посмотри звание командира. До капитана— ко мне. Старше капитана — доложи, я подойду сама.

— Ясно, — ответил Раммо и поправил на груди новенький автомат.

Как только машины приблизились метров на пятьдесят, Надежда, поменяв на фонарике стекло светофильтра, несколько раз мигнула красным светом. Машины остановились.

Раммо подошел к головному грузовику. В кузове машины плотными рядами сидели солдатье. То же было во второй и третьей машинах. Раммо удивило то, что у солдат не было видно оружия: ни винтовок, ни автоматов. Из кабины головной машины тем временем выскочил коротенький толстый лейтенант с двумя светлыми полосками на петлицах и визгливо заорал на Раммо:

— Какого черта расставились на каждом шагу? Я и так опаздываю!

Раммо не разглядел, были полоски на его петлицах и кант на погонах белыми или желтыми. Но они были светлыми. А это значило, что лейтенант либо пехотинец, либо связист. Поэтому Раммо спокойно предъявил ему свое удостоверение и доложил:

— Фельдполиция. Герр обер-лейтенант просит вас к себе.

С фельдполицией не хотел связываться никто. Коротенький лейтенант, взглянув на удостоверение, пробурчал что-то неразборчивое и сам побежал к старшему поста. Он обалдел, когда увидел перед собой женщину. Но, очевидно, время поджимало, и он остался верен порядку:

— Вы нарушаете график подачи рабочей силы! — выпалил он.

— Пароль? — не обращая внимания на его реплику, строго спросила Надежда.

— «Вечер», фрау.

— Не забывайтесь! — одернула его Надежда. — Куда следует колонна?

— Тут некуда следовать, кроме погрузочно-разгрузочной площадки. И вы должны знать, что я выполняю приказ начальника унтерирбишес гевельбе[1] полковника Бромберга! — снова перешел на высокий тон лейтенант.

— Я слышала ваше негодование в адрес службы безопасности? — в противовес ему остужающе ледяным тог ном спросила Надежда. — Вы отдаете себе отчет?

— Герр обер-лейтенант! Но там, же подошел эшелон. Вы же знаете, чем мы тут все занимаемся! — продолжал верещать лейтенант. — Я начинаю сходить с ума! Проверяют люди СС. Проверяет фельдполиция. Перед площадкой еще один пост! А я еще должен снять людей с восстановительных работ и успеть прибыть на площадку а точно назначенное время. Но я же не могу разорваться!

— А я выполняю приказание оберст-лейтенанта Ри-херта. Что за команда? — оборвала коротышку Надежда и, чувствуя, что напала на жилу, продолжала педантично разрабатывать ее.

Фамилия всесильного начальника армейской группы ГФП подействовала на лейтенанта охлаждающе.