Шёпот бессмертных - страница 11

— Я лучше пешком. До дома недалеко.

— Спятила? — возмутилась Кира и пристально посмотрела на мужа. — Не слушай её, Антон! Вызывай машину. И вообще, — это снова мне, — может, тебе врачу показаться?

— Не вижу смысла, — возразила я. — Осенний авитаминоз, плюс небольшое переутомление. Вот и всё.

— Тебе виднее, — покачала головой Кира. — Но домой отправишься на такси. Не обсуждается.

Я ещё попыталась возмутиться, однако меня никто и слушать не захотел. В итоге Кира пригрозила, что оставит меня на ночь в одной из комнат. Пришлось уступить и согласиться на такси. Природная скромность не позволяла оставаться с ночевкой в доме шефа.

Машина подъехала через десять минут. Всё это время супруги настороженно смотрели, как бы я опять не грохнулась в обморок. Обошлось. Кира и Антон Сергеевич проводили меня до машины. Шеф напомнил, что завтра у меня выходной. Кивнув, я села в белую «Приору». Начальник, видимо, не доверяя мне, порывшись в своей записной книжке, назвал мой адрес, и машина тронулась.

Как и обычно, на меня накатил приступ амаксофобии[2]. Несильный. Видимо, сказывался недавний обморок. Кстати, странно. Со мной такое редко случается… А, может, и не странно. Я постоянно извожу себя страхом машин, не сплю, как следует, и питаюсь кое-как. Вот организм и взбунтовался.

Я уткнулась взглядом в ладони, отвлекая внимание от поездки. Бесчувственным поленом я провалялась в доме шефа около двух часов. Интересно, почему они не вызвали «скорую»? Стоп. Антон Сергеевич когда-то упоминал, что его жена заканчивала какие-то фельдшерские курсы или типа того. Не важно.

Вздохнув, я вдруг вспомнила свои видения. Ангелы! Нет, ну надо же! Но если шефу прибавить пару сантиметров в росте, и чуточку глубины в глазах, получится очень даже симпатичный мужчина… Приехали. О чем я думаю? Антон Сергеевич, во-первых, женат; во-вторых, мой начальник; в-третьих, не в моём вкусе. Наверное, я ударилась головой.

Как бы подтверждая это, к горлу подкатил тошнотворный комок.

— Извините, не могли бы вы остановиться здесь? — сдавленно попросила я.

Таксист, взглянув на зелёную меня в зеркало заднего вида, тут же остановился. По его лицу я поняла, что он просто не хочет потом чистить салон после какой-то доходяги. Деньги ему были заплачены авансом, поэтому, когда я вышла из машины, со мной никто не стал спорить. Такси тут же, сверкнув задними огнями, слилось с потоком машин вечернего города.

Мне стало плохо. Перед глазами поплыли зеленоватые круги. Стиснув зубы, я дошла-таки до ближайшей лавочки у какого-то магазина. Вышедшая из его дверей женщина неопределённого возраста посмотрела на меня. Ядовито-презрительные слова едва коснулись моего слуха:

— Пьянь чёртова! Ещё и одиннадцати нет, а уже нажралась.

Я хотела ответить, но поняла, стоит мне разжать челюсти, и всё съеденное за вечер попросится наружу.

Стараясь дышать как можно глубже, я попробовала разогнуться. Нет. Приступ боли спазмом сковал всю грудную клетку и живот. На отравление не походило. Что ж такое? На глаза навернулись слёзы. Чёрт возьми! Что со мной происходит?

Несмотря на боль и страшную тошноту, я постаралась выпрямиться. Не получилось. Снова пришлось обхватить себя руками и скрючится на лавочке. Каким-то десятым чувством я отмечала на себе любопытные, гневные, осуждающие взгляды. Но никто не подходил.

Почувствовав себя чуть лучше, я встала и поплелась к дому. Прошла, однако, недалеко. Новый приступ боли застал меня в парке. Пришлось судорожно искать ближайшую лавочку. Таковая обнаружилась под разбитым фонарём. На неё-то я и села. Я уже честно подумывала о том, чтобы набрать 03. Не дело так загинаться не пойми от чего. Как только боль стала чуть тише, а перед глазами зелёные круги уступили место бледно-зелёным, я решила достать мобильник.

— С вами всё в порядке?

От неожиданности я едва не подпрыгнула. За что тут же поплатилась новой волной ощущений. Желудок на этот раз почти допрыгнул до горла.

— Нор-мально, — сквозь зубы ответила я, цедя каждую букву, следя, чтобы это были только буквы.

— По вам не скажешь.

Голос был низкий, мужской. В нём присутствовали одновременно и интерес, и подобие заботы. Ни капли жалости.