Шёпот бессмертных - страница 47

Подняв воротник плаща повыше, я пошёл к машине. Только сунул ключ в замок зажигания, как раздался телефонный звонок. Клод. Интересно, что учителю от меня надо?

Нажав на кнопку ответа, я поднёс трубку к уху.

— Добрый день, мой мальчик! — послышался спокойный чуть суховатый голос. — Я тебя не побеспокоил?

— Добрый день, Клод! Никакого беспокойства!

Интересно, что будет, если я когда-нибудь отвечу иначе?

— Прелестно! Тогда жду тебя. Не задерживайся. У нас очень важное дело. Ах, да! Чуть не забыл, — он понизил голос, — мальчик мой, возьми свои инструменты.

— Конечно. Буду через сорок минут.

Я повернул ключ, и машина понеслась, совершенно не скользя по оледенелым улицам.

Клод жил за городом. Он терпеть не мог городской суеты, людей и бездомных животных. Самое замечательно то, что при всех своих качествах он умудрялся работать вместе со мной в клинике. Нет, не так. Не работать, зарабатывать. Конечно, я понимаю, Клод Оди — французский известный врач, каким-то чудом оказавшийся в нашей глубинке. Но почему его заработная плата, естественно та, что в конверте, а не по счёту, переплёвывала мою в три раза? Почему, а?

Но обижаться на Клода было святотатством. Он меня устроил на работу, обучил колдовству и, вообще, я ему многим обязан. Именно француз вывел меня в свет, так сказать. Поэтому я закрывал глаза на его странности и неприятный характер. Учитель, маэстро, как говорили в эпоху Возрождения, второй Бог для его учеников!

Заехав, по велению Клода, за своими инструментами, я повёл машину за город. Большая шкатулка с двумя моими кинжалами, кубком и специально заговорёнными свечами лежала на соседнем сиденье. Тёмный дубовый ларец с двумя выдвигающимися отделениями, обитый алым бархатом. Подарок Клода на мою успешную инициацию. Шкатулка была своего рода талисманом для меня. Пока она моя, пока она цела — я силён. Пусть глупо и суеверно, но колдуны — самый суеверный народ.

Остальное тоже при мне. Я не ритуальный маг, как Клод. И не люблю обереги, как Грег. Моё колдовство, по словам учителя, — это моё чистейшее намеренье. «Намеревался» же я всего в двух сферах: бытовой и боевой. Всё остальное меня не волновало. Правда, до появления Танюшки, я баловался чародейством. Привораживал девиц, развлекаясь, пока не надоест. Сейчас надоело-таки. Да-а, Таня очень сильно меня изменила. Хорошо это? Или плохо? Как я к ней отношусь? Как к любовнице, коллеге, ученице? Или всё вместе?..

Я закрыл глаза. Рискованно так делать за рулём. Только мне ничего не грозит. Колдовство отведёт беду.

Приведя мысли в порядок, я снова уставился на дорогу. Зимой машин меньше, чем летом. Многие боятся попасть в аварии. Общественный транспорт переполнен, дороги — нет.

Съехав с трассы, я выругался. Снег сглаживал ухабы и ямы, но машина не переставала подпрыгивать и вихляться на грунтовой дороге.

Ещё каких-то восемь минут, и я подъехал к дому главы нашего Круга.

Сам домик был двухэтажным, но небольшим, аккуратным. На просторном балконе по весне расцветали белые розы в горшках. Сбоку от дома разросся плодовый сад. Ни разу не видел, чтобы Клод за ним ухаживал. Однако каждое лето тут спели абрикосы.

К крыльцу вела вычищенная дорожка. Тут точно постарался сам француз. Порядок он любил даже больше, чем я.

Дверь оказалась незаперта. Я скинул плащ и, не разуваясь, спустился в подвал. Если Клод просил взять инструменты, значит, замыслил какое-то колдовство. А если колдовство, то в заклинательной комнате, которая и находилась в подвале.

Я спустился по деревянной лестнице. Каждая ступенька была заговорена. Охранные символы вспыхивали и тут же гасли, почуяв «своего». Чтобы открыть дверь в заклинательную комнату, мне пришлось приложить руку к тёплой древесине и шепнуть слово-пароль, вложив в прикосновение капельку своего колдовства. Дверь отворилась, и я зашёл внутрь.

Тут было тепло и сухо. Часто в подвалах домов пахнет сыростью. Только не здесь. Пол и стены облицованы камнем так, что щёлочки не видно. Электричества нет. Только свечи. Четыре канделябра по углам комнаты давали неплохую видимость. У одного из них стоял хозяин дома.