Шепот в ночи - страница 11

Гейвин быстро вышел из машины, но вдруг остановился. Мне хотелось подбежать к нему и обнять, но я знала, что если я это сделаю, особенно в присутствии его родителей, он сильно покраснеет и начнет заикаться от смущения. Я называла его отца дедушкой Лонгчэмп, потому что он был отцом папы. Это был высокий, худой человек с лицом, сильно изрезанным морщинами. Его темно-каштановые волосы поредели, но он продолжал зачесывать их назад с боков и со лба. Седина еще больше посеребрила его волосы, особенно на висках, с тех пор, когда я видела его в последний раз. Его долговязое тело, длинные руки и почти всегда печальные глаза напоминали мне Авраама Линкольна.

Мать Гейвина, Эдвина, была очень милой и радушной женщиной, говорила мягко и, казалось, что она постоянно пребывает в благоговейном страхе перед отелем и семьей. Тетя Ферн не упускала любой возможности напомнить Эдвине, что она ей только мачеха, и все это, несмотря на дружелюбие и любовь, с которой Эдвина относилась к ней. В своих письмах и при встрече Гейвин часто рассказывал мне о том, что означали те или иные слова и поступки тети Ферн по отношению к его матери.

– Она наполовину мне сестра, – говорил он мне, – но уж лучше бы она совсем ею не была.

– Ну, – воскликнул дедушка Лонгчэмп, выйдя из такси, – именинница!

– С днем рождения, дорогая! – воскликнула Эдвина, когда дедушка поцеловал меня в щеку. А затем он огляделся вокруг, уперев руки в бока точно так же, как это иногда делал папа.

– Привет, Гейвин, – сказала я, в волнении поворачиваясь к нему.

– Привет!

Взгляд его глаз сразу же смягчился, встретившись с моим.

– Где Джимми? – спросил дедушка Лонгчэмп, но прежде, чем мне удалось ответить, в дверях появился папа.

– О, отец, добро пожаловать, – приветствовал он, подходя к ним. Он обнял и поцеловал Эдвину и помог им достать багаж. Когда все вошли в отель, мы с Гейвином проследовали за ними.

– Как прошла поездка? – спросила я Гейвина. Хотя я и старалась не смотреть на него, но все-таки заметила, что Гейвин стал выше, его лицо пополнело, так что он выглядел взрослее.

– Она была долгой и утомительной, – ответил Гейвин и добавил: – Я бы хотел жить немного поближе к тебе.

– Я тоже, – призналась я.

По его лицу промелькнула улыбка, и он оглядел вестибюль отеля.

– Что-нибудь изменилось?

– Подожди, вот увидишь главный зал, – сказала я ему.

– Ты поднимешься к нам в номер, Гейвин? – спросил его дедушка Лонгчэмп.

– Все в порядке, я разберусь с твоими вещами, – сказала его мама, видя неохоту Гейвина. – Он хочет осмотреть все с Кристи. Они давно не виделись, – добавила она, и Гейвин покраснел от смущения. Я никогда еще не встречала такого стеснительного мальчика.

– Спасибо, мама, – пробормотал он и уставился на что-то в дальнем углу вестибюля.

Как только папа с дедушкой и Эдвиной ушли, я повернулась к Гейвину.

– Хочешь прогуляться по саду к бассейну? – спросила я. – Там сейчас работа в самом разгаре.

– Прекрасно. Наверное, сегодня вечером к тебе придет много школьных друзей, – говорил он, когда мы шли по дорожке.

– Ко мне придет весь класс. Я не могла оставить без приглашения кого-нибудь из них.

– О? А какие-нибудь новые друзья появились со времени твоего последнего письма? – испытующе спросил он. Я знала, что он имел в виду: есть ли у меня новые приятели.

– Нет, – ответила я. Он широко улыбнулся, расправил плечи, откинул назад волосы, черные как смоль, такие же, как у моего папы. У него были самые длинные ресницы, такие длинные и густые, что казались искусственными. – А у тебя? – спросила я.

– Нет, – сказал он. – Я все так же вместе с Тони, Дауг и Джерри. Я не говорил тебе, но сестра Дауга помолвлена и через месяц выйдет замуж?

– Через месяц?

– Ну, – он сделал паузу, – она вынуждена.

– О, все расстроены? – спросила я.

– Полагаю, что да. Дауг не слишком об этом распространяется. Думаю, в каждой семье есть своя паршивая овца. Это мне кое-что напоминает, – сказал он. – Ферн уже здесь?

– Ага. Она подстриглась почти наголо. Кажется, папа ее еще не видел. Она переночует в отеле, а тетя Триша остановится в доме, в комнате Ферн. Так захотела мама.