Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона - страница 49

— А…а…а!!! — закричали мы с Холмсом. — Вы ведь в пропасть правите, мистер Как-вас-там!!!

— Что бы вам, джентльмены, раньше-то сказать…

Тогда в последнюю долю секунды я рванул широкую оконную раму … Омнибус от моих отчаянных телодвижений накренился, и я, вывалившись из окна, едва сумел удержаться на самом краю, на краю… света. А злосчастный омнибус № 8… с Холмсом и водителем полетел в пропасть!!!

— Не надо было меня спасать, Ватсон! Вас, кажется, об этом… не про-сили-и-ли… — услышал я последние слова моего друга.

Горечь от тех слов, как от хины с керосином. Слезы брызнули из глаз. Мне их было не сдержать. Заплакал, я зарыдал, как во всю жизнь не рыдал, не плакал…

И проснулся. Это что же в самом деле!? Что за сны такие чудовищные! Оправившись от бешеного сердцебиения и смертельной тоски, я встал с намерением закурить, но руки ходили ходуном, и мне не удались эти простые и привычные движения, по той же причине пришлось отказаться и от микстуры № 8. Тогда, кое-как завернувшись в одеяло, я сел смотреть в окно. Хотя на что смотреть-то, на фонарь только и на туман? Ну и ладно. Спешить теперь некуда. Все тихо и спокойно. Фонарь поскрипывает, и светлый круг под ним шевелится, как живой. Перед рассветом стал было подремывать. Э нет, думаю, спать нельзя, не то опять кошмар приснится и сердце не выдержит. И тут на полу у своих ног я заметил шарф, белый, длинный, крупной вязки из тех, что в большом количестве вяжут пожилые дамы своим мужьям, сыновьям и племянникам по всей Англии. И у меня был такой, даже не раз, но давным-давно, а теперешний мой гардероб такого не содержал, гардероб Холмса и подавно. Я немало подивился. Откуда бы ему взяться? Ну, откуда бы не взяться, а здесь ему не место, и я наклонился его поднять. Но мне это не удалось… Рука застыла в воздухе, а сам я оцепенел. Не хотелось верить своим глазам, но ошибки не было. Шарф шевелился! Мне потребовалось все мое мужество, чтобы кое-как совладать с нервами. А пока замерев, словно жук-притворщик я неотрывно следил, как вяло извиваясь шарф дюймом за дюймом исчезает под моей кроватью. Время будто остановилось. И вот сметенный мой разум заставил меня сделать то, чего я менее всего хотел. Не вставая со стула я со всей силы наступил на извивавшийся конец, прищемив тем самым хвост белому монстру. И произошло самое жуткое что только могло произойти… шарф мгновенно обвился вокруг моей ноги. Я взвыл от ужаса и боли подобно несчастному Лаокоону и … проснулся. Вывернутая жестокой судорогой правая нога заставила меня привскочить. Я принялся энергично разминать сведенную мышцу. Часы стучали гулко как капли о раковину, луна просвечивая сквозь зеленоватый туман давала света не больше, чем давала бы нарисованная фосфором на стекле. Пришлось зажечь лампу, и убедиться что белый шарф исчез. Я с облегчением вздохнул. Похоже он и впрямь исчез. И хотелось верить… что не у меня под кроватью…

О том, что бы заснуть снова, не было уже и речи.

Пойду пройдусь. Накинул макинтош прямо поверх пижамы: все равно улицы пустынны и темны и вышел. Погулял с полчасика, стало светать. Ну, думаю, пора домой. Только слышу у себя за спиной осторожные шаги. Кто-то тихо ко мне подкрадывается… Я, как учил Холмс, виду не подал, а свернул за первый же угол и затаился. Но и тот затаился. С минуту мы так выжидали, слушая друг дружки учащенное дыхание. Вот напасть. Наконец слышу из-за угла вкрадчивое:

— Доктор Ватсон! А доктор Ватсон!

Ага! Так это, верно, какой-нибудь мой пациент ранний моцион совершает, по моему же совету. Высунулся посмотреть и… обмер. Стоит предо мною детина роста высоченного, прямо Франкенштейн какой-то, в черном кудрявом парике, клетчатом сюртуке, обмотанный синим шарфом и в огромных кровавых ботинках.

— Доктор Ватсон, — и манит меня волосатой ручищей. Глаза же его нехорошо так бегают под лохматыми бровями.

Я и припустил от него, чего уж тут дожидаться подробностей.

— Доктор Ватсон! Доктор Ватсон! — не отстает кудрявый.

Я бегу, не отвечаю.

— Доктор Ватсон! Доктор Ватсон!

Вот заладил, «Доктор Ватсон! Доктор Ватсон!», а я ведь психическими не занимаюсь. Не мой профиль. Бегу себе, а куда не знаю. Улицы пустые, окна-двери заперты, и никому до тебя дела нет. Только мопсы лупоглазые на меня с подоконников таращатся да кружевные занавесочки загадочно подрагивают, будто кто из-за них подглядывает… и тишина. Бегай теперь до седьмого пота, если только жить не надоело. Я и бегаю, лидирую, что называется, в хорошем темпе, и по временам оглядываюсь, но кудрявый не отстает, топочет за мной в кровавых ботинках, следит ими по всему Лондону.