Шесть футов земли истлевшей - страница 6

В кончик каждого пальца вставляется фитиль из волос мертвеца и поджигается... И вот вы уже становитесь счастливым обладателем трупного подсвечника, о котором ваши предки могли только мечтать!

"Отвратительно", - скажете вы.

Полностью согласен. Но Крофт решил, что обязательно должен заполучить себе такой.

И где-то на страницах своих изъеденных червями фолиантов он нашёл, если можно так сказать, "рецепт" изготовления Руки Славы из кисти казнённого ведьмака.

Это и привело нас к Алардусу Вердену.

А его - к нам.

-4-

Той дождливой ночью мы вернулись в старый дом Крофта, насквозь пропитанные вонью могильной сырости, и открыли мешок с "добычей".

Даже в свете лампы эти кости казались... ненормальными.

Я сидел в кресле и вдыхал запах заплесневевших книг, пока Крофт отмывал пожелтевшие, деформированные кости и аккуратно склеивал их в единое целое.

Кисть получилась абсурдной и нелепой.

И не столько из-за того, что принадлежала мертвецу, а по большей части из-за своего внешнего вида.

Сами кости были узловатыми, с наростами, серого цвета; пястные кости оказались плоскими, заострёнными и со странными крохотными отверстиями, словно проделанными миниатюрной дрелью.

Пальцы составляли сантиметров пятнадцать-двадцать в длину; безымянный был длиннее среднего, а большой напоминал полую костную трубку.

И все пальцы были деформированы - согнуты и вывернуты под странными углами, которых в норме и быть не могло.

Я мог лишь предположить, что Алардус Верден страдал от какого-то заболевания костей.

- И что теперь? - спросил я у Крофта.

Он вскинул на меня глаза, словно только сейчас вспомнил о моём присутствии.

Его глаза были налиты кровью, а взгляд остекленел. У меня сложилось впечатление, что он был на гране истерики и сейчас либо захохочет, либо закричит.

- Как ты собираешься из этого сделать подсвечник?

Крофт ухмыльнулся и ответил, что у него уже припасены необходимые материалы: жир, специи, фитили и даже кусочки кожи, которыми он будет всё скреплять.

После этого я решил больше не задавать вопросов.

А, возможно, и стоило. И стоило отправиться в полицию и всё им рассказать. Но я не стал.

Я ушёл, пока Крофт листал фолиант в кожаном переплёте.

Но перед уходом у меня хватило мужества спросить:

- И что, во имя всего святого, ты собираешься делать с этой жутью?

Крофт улыбнулся в тусклом, жёлтом свете лампы.

- А ты действительно хочешь это знать?

-5-

Всё, я умываю руки.

Я сопровождал Альберта Крофта в стольких ночных прогулках, но ни разу не делал этого против своей воли.

Хочу, чтобы вы это понимали.

Если он каким-то образом и принудил меня к этому, то сделал это так тонко, что я поверил, что хотел этого сам, и что это было моей собственной идеей.

Я не пытаюсь оправдаться за то, что совершил в его компании - перетаскивал древние надгробия из кладбища для его личной коллекции; крал редкие погребальные скульптуры и урны из склепов, потому что Крофту был нужен находящийся в них пепел человека для каких-то опытов. Но теперь я готов со всей уверенностью заявить: с этим покончено. Всё зашло слишком далеко.

Никогда, клянусь вам, никогда прежде я не выкапывал гробы... Хотя, подозреваю, что для Крофта это было не впервой.

Наверно, вы можете обвинить меня в довольно избирательных моральных принципах, и я не стану с вами спорить.

Лишь скажу в свою защиту, что в могиле, которую мы раскопали, находился один скелет и ничего более.

Я бы никогда не стал тревожить останки того, кто был погребён недавно.

Да, похоже, я вновь начал оправдываться.

Впервые я встретил Крофта в пивной в Дармштадте около шести лет назад. Я тогда пытался прийти в себя после разрыва отношений с одной немкой, с которой был вместе ещё со времён своей службы в армии.

Всё кончилось плохо.

И вместо того, чтобы вернуться в Индиану, как и должен был, я остался в Германии.

В Штатах меня ничего не ждало, поэтому я устроился на отличную работу в винодельню в Бад-Дюркхайме.

Я почти десять лет отслужил в местной армии, и мне нравилась эта страна.

За шестнадцать лет вне дома, Америка стала мне казаться абсолютно чужой.

Вот я и остался.

Я остался, работал в местной винодельне и всё свободное время проводил в барах, напиваясь и тоскуя по своей ушедшей любви, и вляпываясь в неприятности.