Шесть нечестивцев - страница 9

Вишка недоверчиво хмыкнул. О Стервятнике в окрестностях Пештима можно было услышать много нелепых историй. Но все слухи сходились в одном: это был нелюдимый одиночка и авантюрист, пытавшийся постичь тайны, недоступные для понимания смертных. Возможно, он и не был лиходеем, но, без всяких сомнений, был безумцем.

- Разбойником его называл Бертан Безбожник. Он верил в какие-то пророчества, ковырялся в земле в поисках непонятно чего. Называл себя послушником бога-оленя. По слухам, этот дурак искал могилу звероликого божества и с его помощью хотел обрести бессмертие.

- Могилу кого? - Отто рассмеялся. - Этот бедолага, должно быть, и правда был спятившим!

- Да, так действительно говорят, - задумчиво протянул Гартон. - Но у меня не сложилось о нем впечатление, как о сумасшедшем. Скорее, я бы назвал его одержимым. Об Ушедшем боге рассказывается во многих древних легендах, но никто толком не знает, что того правда, а что - ложь. Может быть, нам следует быть благодарны высшим силам за то, что они наделили людей такими подлыми чувствами, как брезгливость, страх, или паника, поскольку там, где бессилен закон, именно они становятся причинами, по которым из мрака бесчисленных прошлых веков люди не извлекают вещи, которые могут быть гибельными для всего человеческого рода.

- Стало быть, ты не просто бродишь по этим лесам. Ты еще и не прочь поковыряться в земле.- сказал Отто. - Пытаешься обрести вечную жизнь, зверолов?

- Ковыряться в здешней земле не безопасно, - отозвался Гартон. - Ходят ли по лесу древние боги, призраки, или демоны, я не знаю. Но в том, что курганы охраняются последователями звероликих богов, я не сомневаюсь. Я уже говорил вам, что видел насаженные на колья человеческие черепа. Это недалеко отсюда. Всего в нескольких верстах, к северу...

Отто хмыкнул и, вероятно начиная терять интерес к беседе, принялся раскладывать у костра одеяло. Сложно было сказать, намеревался он укладываться спать, или же просто обустраивал место для ночлега. На всякий случай, Вишка пододвинулся ближе к телеге и осторожно вытащил из-за пояса, длинный сук. Если боги будут благосклонны, то к утру, со всем скарбом торговца, он уже будет далеко отсюда и, наконец то, сможет назвать себя баловнем судьбы.

- Запомни хорошенько, что я тебе скажу, зверолов, - проговорил Отто растягивая слова, подобно учителю, диктующему ребенку условия задачи. - Здесь нет ничего кроме пепла, корявых деревьев и старых камней. Боги, должно быть, были в скверном настроении, когда создавали эти места.

- Тем не менее, я верю в то, что где-то среди этих камней есть могила одного из звероликих богов, - повысив голос сказал Гартон.

Теперь, как будто, от этого человека исходила непонятная, дурманящая пустота. Она подавляла и оглушала, подобно самому худшему из человеческих страхов. Ощущение близкой опасности, не уходившее из души Вишки с некоторых пор, в этот момент, казалось, готово было перерасти в настоящий, всепоглощающий ужас. Но что было тому причиной, бродяга не понимал. Лучше поскорее убраться отсюда, подумал он. Пусть здешняя нечисть оставит себе все, что лежит в старой колымаге! Оно того не стоит. Следует убежать! Убежать от человека, называвшего себя торговцем, но так похожего на безжалостного убийцу, от того, другого, чье лицо было наполовину скрыто под капюшоном, от плясавшего у его ног пламени, отчего-то казавшегося сейчас голубым. Одни лишь боги ведают, какими красками может играть огонь в этом проклятом, наполненном могильными курганами лесу!

Между тем, Гартон продолжал говорить:

-Это одно из тех предтеч, которые погибли в начале начал, во время войны двух стихий. Цернуннос это, или еще какое божество, я не знаю. Но не стоит сомневаться в том, что этот лес столь же древен, как и пирамиды, возведенные в черных песках Стигии.

- Да ну..., - с безразличием протянул Отто.

- Так написано в старинном манускрипте.

- Ты и впрямь надеешься разыскать ту могилу?

Охотник кивнул и, нанизав на острие кинжала небольшой кусок вяленного мяса, отправил его в рот. Он пережевывал его неторопливо, с удовольствием, с той обязательной умеренностью, какая свойственна лишь людям, не поддающимся сиюминутным слабостям и не теряющим достоинства ни в каких ситуациях.