Шесть записок о быстротечной жизни - страница 6

Перед читателем проходит жизнь определенного сословия, замкнутая в семейном кругу и достаточно вольная вне его. Любопытны образы женщин, оторванных от семейного круга, — это известные актрисы или певицы. Хотя в этой среде не держат молоденьких девушек взаперти, вопрос об их замужестве решают старшие.

В целом «Записки» Шэнь Фу представляют для читателя скорее художественный интерес, чем объективное историческое свидетельство, однако отдельные факты все же могут дать представление о жизни Китая того времени. Например, сам Шэнь Фу, члены его семьи, его родственники нередко прибегают к займам, закладным лавкам и ломбардам. Интересно, что чаще всего занимают деньги у соседей. В Китае не было специальной прослойки ростовщиков, как, например, в Европе, и всякий, у кого есть деньги, мог пустить их в рост. Причем проценты по долговым обязательствам были очень высокие (от 12 до 36%).

Страницы «Записок» дышат любовью к старине, в них много описаний традиционных сторон жизни Китая, но иногда и промелькнет современное, что-нибудь вроде рассуждения о том, правильно ли поставлены пушки и верный ли у них прицел из-за постоянных колебаний уровня моря у Храма морской жемчужины в Кантоне, или забавного разговора Шэнь Фу с настоятелем одного удаленного от мира и затерянного в горах монастыря. Первые вопросы, которые задал ему этот отошедший от суеты человек, были самыми суетными: «Что новенького в городе? А что, гарнизонный все еще в своей управе?».

Новая ситуация в Китае, возникшая из-за проникновения иностранцев в страну в начале XIX в., находит отражение в упоминании Тринадцати иноземных рядов, мексиканских таэлей, которые, как основная денежная единица, имели хождение в приморских городах, где жили иностранцы.

Возникает вопрос о степени реализма «Записок». Ведь можно многое видеть, но описывать в принятых традицией клише, но тогда яркость изображения тускнеет. Традиционным может быть не только тип описания, но в соответствии с эстетическими нормами традиции выбираться и сам объект наблюдения. Тогда традиция проявляется неразрывно и в выборе объекта, и в манере его описания. Шэнь Фу — человек книжной культуры. И хотя, как он пишет, он в молодости бросил учение, Шэнь Фу учился у хороших педагогов и был начитан в конфуцианских классиках и художественной литературе, да и сама его служба требовала умения владеть кистью.

В «Записках» приводятся строки любимых поэтов — Ли Бо, Су Ши, Бо Цзюй-и; нередко автор употребляет пословицы, присловья или изречения. Даже в фривольной сценке выбора проститутки, когда его брат Сю-фын предлагает ему выбрать девушку с «цветочной ладьи» («Моргни какой-нибудь, подзови и слюбись по взаимному согласию»), Шэнь Фу, желая, возможно, смягчить впечатление, вкладывает в уста Сю-фына фразу, взятую из сочинения философа Мэн-цзы.

Вкрапление в текст «Записок» иного книжного материала происходит в основном путем перенесения заимствованных описаний и ситуаций из литературы. Вопрос этот требует специального исследования, отметим лишь некоторые эпизоды и описания, совпадающие у Шэнь Фу со «Сном в Красном тереме» Цао Сюэ-циня.

После свадьбы Шэнь Фу проводил свою сестру в дом ее мужа, а когда вернулся, застал Юнь за книгой: «Низко опустив голову, она читала, и дух ее витал где-то в чужом краю. Подле нее серебром светилась высокая свеча». В руках у Юнь была пьеса, которую она нашла в чулане,— «Западный флигель, где Цун Ин-ин ожидала луну». Героиня «Сна в Красном тереме», прелестная девушка Линь Дай-юй, также тайком читает пьесу под названием «Западный флигель».

Описание внешнего облика Юнь совпадает с описанием Тань-чунь — одной из «трех барышень» «Сна в Красном тереме»: «Ее фигура с поникшими плечами и длинной шеей была не лишена изящества, она выглядела худой, но не костлявой, у нее были изогнутые брови и красивые живые глаза, только передние зубы у Юнь несколько выдавались, что вроде бы не считалось знаком счастливой судьбы». Тань-чунь была «с поникшими плечами и тонкой талией, высокой и стройной, и овальным, как утиное яйцо, лицом. У нее были будто нарисованные изогнутые брови и красивые живые глаза, рисунок ее одежд был тонок и красочен, тот, кто видел ее, отбрасывал всякую мысль о пошлом». Цао Сюэ-цинь пересыпает свой текст присловьями и поговорками, так же сделаны и многие бытовые сценки у Шэнь Фу, к примеру эпизод пирушки с певичками в Кантоне.