Шипы Души - страница 65

Всё начиналось с банков, когда брал ипотеку на создание «гнёзда» для семьи. Непомерно высокие проценты сожрали все планы на жизнь, ребёнка завести не удалось из-за дороговизны содержания «киндера» в городских условиях. Молодая жена ушла к более расторопному пожилому, но богатому человеку, занимающемуся бизнесом и имеющему связи и жизненный опыт, а рост коммунальных платежей и появление новых видов налогов привели к тому, что Станислав стал должен и государству. Оно привыкло прощать долги всем странам внешнего мира, но никогда не собиралось прощать собственный народ, предпочитая признавать его банкротом. С ликвидацией любого имущества за долги. Что представлял собой человек без личного имущества? Бомжа. Вот с массы бомжей все и началось.

Еще не собираясь становиться бомжом, в попытке удержаться на плаву, Лещинский работал на двух работах без выходных, подрабатывал, занимал и перезанимал. Гонка на выживание истощила здоровье, но ничего по итогу не дала. Жизнь, словно издеваясь, всё подкидывала и подкидывала новые проблемы — авария автомобиля с неполной страховкой, по которой он не получил ни гроша, ещё и должен остался, желание получить второе высшее образование, не прибавляющее знаний, но стабильно вытягивающее ресурсы из кошелька, «бесплатная» медицина, лечение по которой обходилось дороже получения второго образования и многие другие факторы, от которых хотелось не только волком выть, но и обнажить клыки и показать, что он не раб системы, которая загоняла его в могилу лишь с тем, чтобы выпить последние деньги ещё и с родных — за ритуальные услуги.

С особой злостью Станислав уничтожал предметы роскоши частных лиц в городе: ювелирные магазины, салоны мод, бутики и офисы банков. К чему эта бутафория иллюзии красивой жизни? Откуда она у одних, когда другие последний хрен без соли доедают? Почему у одних есть все, у других нет ничего, хотя пашут и одни и другие? Неужели потому, что он меньше работал? Бред. Он работал поболее других. Но не на себя. Система устроена так, что достижением его трудов пользовался кто-то другой. Кто-то другой покупал золотые часы и иномарки, кто-то другой обзаводился иностранной недвижимостью и щеголял в мехах, кто-то другой жил красиво и занимался собой, в то время как он исполнял функцию раба, винтика в системе, которая использовала его как мелкую детальку. И тут же выбросила за ненадобностью, едва он истощил свой ресурс. Он не смог воровать, обманывать, тем самым обогащаясь за счёт других, и потому лишь худел, терял и копил боль на несправедливость в душе.

Станислав вышел из разгромленного отделения государственного банка, в котором некогда оставил все свое имущество и застыл среди прочих восставших людей, глядя из-под козырька офиса на конец улицы. Там ехали пузатые автобусы и первые прибывшие транспорты уже выгружали людей. Людей прикормленных, на усиленном довольствии и выполняющих приказ. Такие могут спокойно плодить семьи и размножаться, прикрытые государством и причисленные к среднему классу искусственно. Как и военные милитаризованного государства. Только само государство забыло, что кшатрии его не развивают, а только защищают. Развивают только браманы, при содействии шудр и вайш. Когда же все прочие касты поставлены на место неприкасаемых, кшатрии не спасают ядро. Ядро становится против них и начинает перемалывать все и сразу без разбора. Анархия в полном виде при содействии интервентов и давно задушенных осмелевших внутренних врагов, от которых давно ничего не зависит и никогда не зависело. Просто совпало.

— Ну, вот и спецвойска, — обронил мужик в тельняшке с татуировкой ВДВ на предплечье. Парашюты нельзя было перепутать ни с чем. — Мужики, собрались!

«Мужики», а именно: молодёжь, подростки, старики, разношёрстная масса униженных собственным правительством людей, среди которой было и вдоволь женщин, высыпали из зданий на улицу и приготовили камни и бутылки с зажигательной смесью.

Тысячи полицейских перед сотнями тысяч озлобленной толпы, жаждущей крови, смотрелись хилыми ручейками из кувшинов на песках возмездия пустыни ГНЕВА. Народ побежал на выставленные щиты и врезался массой в них, как орда варваров в строй римских легионов.