Шипы и розы [СИ] - страница 6

Ее вырвало прямо на кусты рододендронов. Она вытерла платком рот и, повернувшись, заметила встревоженного отца.

— Извините, — пробормотала девушка.

— Это ты прости нас, Дэзи, — Генри подхватил едва держащуюся на ногах дочь и внес ее в дом, — мы совсем о тебе забыли.

Кэролайн тем временем усадила сестру на стул и сунула ей в руки стакан, наполовину наполненный виски. Она деловито заперла дверь и сказала Генри:

— Поднимайтесь наверх, мистер Вайз. Девочку нужно уложить в постель.

— У нее морская болезнь, — пояснил он, направляясь к лестнице, — она очень тяжело переносила качку и не могла ничего есть.

— Понятно. Если б я знала, то не давала бы ей есть так много.

— Я не могу спать в этом доме, — подала голос Эмили, — я и глаз не сомкну.

— Тогда будешь лежать с открытыми глазами, — раздраженно заметила ее сестра, — мне осточертело твое нытье, Эмили. Ты давно взрослая. Лучше позаботилась бы о своей дочери.

— Ты стала ужасно грубой, Кэрол, — женщина сделала глоток виски, — тебя совершенно невозможно слушать. И ты говоришь такое при ребенке.

— Иди спать, — вместо ответа посоветовала ей Кэролайн, — тебе это необходимо. И учти, я вовсе не собираюсь с тобой нянчиться. Ты уже вышла из того возраста.

Эмили обиделась, что почти полностью привело ее в себя, и спокойно позволила провести ее в свободную спальню. Нечего и говорить, что она почти мгновенно заснула, едва ее голова коснулась подушки.

Первый день, проведенный в Дувре, был тяжелым. Но не менее тяжелыми были еще две недели, которые они там провели. Эмили каждый день закатывала истерики, ругалась с сестрой, мужем, служанкой, потом опять рыдала и впадала в апатию. Она совсем перестала следить за собой, целыми днями бродила по дому с распущенными волосами и в одной ночной сорочке. Ее муж пытался, было, вразумить ее и привести в себя, но это ему плохо удавалось. Если Эмили и начинала его слушать, то тут же спрашивала, когда они уедут из города. А уж потом все начиналось сначала.

Кэролайн не обращала на свою сестру никакого внимания, видимо, убедившись в ее непроходимой глупости раз и навсегда. Она занималась привычными делами, ворча, что ей некогда обращать внимание на идиотские истерики, которые закатывает ее сумасбродная сестричка, тем более, что ничего нового она не услышит.

Дэзи пыталась вести себя, как обычно, но это было очень трудно сделать. Ее никто не поддерживал. Мать попеременно рыдала, вопила и бродила по дому как привидение. Отец сначала утешал жену, но это вскоре ему порядком надоело, так что все дни напролет он пропадал в городе, ходил на пристань, пытаясь найти хоть какое-нибудь средство для передвижения. За две недели он совершенно вымотался от переживаний, нервов и очень похудел.

Девушка целыми днями смотрела в окно, хотя то, что она видела, не могло вернуть ей хорошее настроение и внушить хоть какую-нибудь надежду на улучшение ситуации. Ей хотелось зарыдать и забиться в истерике от невозможности что-либо изменить, но пример матери отбивал всякую охоту. На что будет похож этот дом, если в нем появятся уже целых две истерички, вместо одной?

Спустя четырнадцать дней пребывания в Дувре, отец пришел с пристани в очень возбужденном состоянии. Он нервно потирал руки, глаза его горели под спутанными волосами, падающими на лоб.

— Я нашел средство передвижения. Его хозяин согласился довезти нас до ближайшего населенного пункта. Правда, мне пришлось отдать ему все деньги, что у нас были.

Эмили впервые за много дней оживилась:

— Мы уедем отсюда? — спросила она.

— Да, дорогая.

— Когда?

— Завтра на рассвете.

— Боже мой, боже! — ахнула женщина, — нам нужно собирать вещи. Дэзи, ты слышишь? Завтра мы уедем отсюда! Господи, ты услышал мои молитвы!

— Скорее всего, ему надоело выслушивать твои вопли, — пробормотала Кэролайн себе под нос, тихо, так что ее никто не слышал. Но так уж она была устроена.

Эмили схватила дочь за руку и потащила наверх, став вдруг необычайно деятельной и энергичной.

У Дэзи даже слезы на глаза навернулись от облегчения. Слава богу, все позади! Уже завтра они будут далеко от этого гиблого места и окажутся в безопасности. Нет ничего приятнее столь восхитительной новости.