Шкатулка с драгоценностями - страница 5
Грейс открыла сумочку, вынула черный шелковый галстук и протянула его Дики.
— Не волнуйся. Дайамонд всегда готова к неожиданностям. И будь веселее — в приглашении говорится, что там будет шампанское, наверняка превосходное!
Прилаживая галстук, Дики принялся рассказывать о «Сайросе» — другой ночи, другой вечеринке, — но Грейс не слушала, завороженная, как всегда, ночным видом площади Пиккадилли. А вот и «Биг нью уорлд», далеко опережающий «Пирсон и Пирсон». Самая знаменитая площадь, расположенная в месте слияния наиболее крупных улиц Лондона, была сейчас освещена яркой разноцветной рекламой известных фирменных марок. Энергичные усилия совета Большого Лондона по упразднению этой рекламы привели лишь к твердой решимости торговцев разместить ее возле своих заведений. На уровне земли, однако, из-за строительства новой станции метро все выглядело убогим, временным и ремесленным. На время проведения работ фонтан со статуей Эроса убрали, и сначала казалось, что с ней ушла и душа площади. Впрочем, Эроса убрали уже так давно, что Грейс едва припоминала, как он выглядит. В душе Пиккадилли, казалось, поселились новые объявления. Вопя «Швепс», «Боврил», «Джин Гордонс», они с таким же успехом могли бы кричать: «Я Лондон! Я будущее!»
Сегодня дождь был настолько силен, что зрелище казалось туманным, как во сне. Капли дождя, подсвеченные яркими огнями, беспрестанно текли по стеклу, и Грейс казалось, будто площадь плачет. Сквозь слезы она видела сухие салоны других такси со смеющимися девушками, усталыми дамами в шляпах, молодыми людьми, охотниками или жертвами охоты. Они напоминали крошечные обособленные мирки. Вот и они с Дики в своем маленьком мирке двигались точно в каком-то трансе…
Пока очередное такси на мгновение не поравнялось с их машиной и она не увидела профиль сидящего в нем человека. Тяжелая челюсть, римский нос…
— Это тот мужчина!
— Что за мужчина? О чем ты?
— Ах!
Другое такси повернуло направо. Видение было почти мимолетным. Неужели американец? Или просто она все еще думает о нем?
— Грейс?
— Ничего. Вот мы и приехали! Дай я помогу тебе надеть галстук.
Открылись двойные двери, и перед их взором предстала знаменитая ледяная танцевальная площадка «Сайроса». Джин Ленсен и танцевальный оркестр клуба «Сайрос» были в ударе. Белые костюмы, приглаженные волосы, сверкающая медь. В воздухе стоял запах сигарет и пьянящий аромат духов с горьковатым привкусом пота огромного множества женщин.
— Неудивительно, что улицы были пусты, — пробормотала Грейс. — Все здесь.
И действительно, казалось, вся светская публика Лондона собралась здесь, под одной крышей. Веселые модницы, дребезжащие бусами и сверкающие искусственными бриллиантами, стройные, как газели, женщины в шелках и перьях, безупречные мужчины в белых рубашках.
— Ну, в отношении шампанского ты была права, — сказал Дики.
Официанты, снующие с подносами взад-вперед, предлагали напитки. Он взял один бокал для Грейс, другой для себя.
— Посмотри туда!
Возле длинной стойки бара высилась пирамида бокалов, рискующая в любой момент рухнуть. Бармен поднялся по стремянке и принялся разливать шампанское «Моэ э Шандон» из огромной бутылки. Сверкающая жидкость, пенясь, стекала по пирамиде, наполняя бокалы, а сидящие поблизости посетители аплодировали.
Дики, явно чувствуя себя неуместно одетым и потому неуверенным в себе, просиял, когда кто-то его окликнул. Грейс узнала Ронни Хейзелтон из «Таймс» с группой надоедливых подружек. Энергично вышагивая по залу, она сначала хотела добраться до Дики, но потом исчезла в толпе.
Вдали от танцевальной площадки сидела за столиками и оживленно беседовала менее блестящая публика: лысеющие седые мужчины в очках, коренастые маленькие бородачи. Книжные люди, подумала Грейс, заметив Сэмюэла Вултона, известного издателя, только что основавшего собственную компанию. Редакторы, романисты, поэты, скрытые в тени титулованных и богатых симпатичных молодых людей и девушек, которым нравилось играть в деловых людей. Должно быть, это литературная вечеринка — во всяком случае, теоретически.
— Вы уже, как я вижу, высохли.