Школа для негодяев - страница 11

Нет уж, Гафин выглядел в моих глазах гораздо заманчивее (один преступник на десятерых перевоспитавшихся? Неплохая пропорция, но мы еще посмотрим!), поэтому шансов, что папаша меня туда отправит, не было никаких. Надо скрывать свой энтузиазм, держаться нейтральней, чем Швейцария, и ждать, пока старик сам примет решение. С другой стороны, излишне стремиться в Мидлсбро мне тоже не стоило, поскольку мамаша вроде как меня жалела и на самом деле могла бы расстараться и убедить папашу услать меня на север, так что риск загреметь туда был вполне реальным. Нет, тут следовало действовать очень тонко.

— Ну так что, Мидлсбро или Гафин? — вопросил Грегсон.

— Гафин, пожалуй, лучше, — сообщил я и на всякий случай прибавил: — Я имею в виду, в плане перевоспитания и всего такого.

— Отлично. Что ж, почитаешь кое-какие брошюры, родители подпишут необходимые документы, и через несколько недель мы с тобой встретимся, — сказал Грегсон, перебирая на столе каждую бумажку.

Я продолжал сидеть до тех пор, пока директор не поинтересовался, в чем дело, и тогда я рассказал ему о сделке, которую мне предложила секретарша.

— Мисс Говард? — расхохотался Грегсон. — Ну да, время от времени она это делает.

— Вы хотите сказать, она не шутила? Она и вправду показала бы мне грудь?

— Вполне возможно, — рассудил Грегсон. — А как иначе она получила бы это место?

Все, я окончательно и бесповоротно выбрал Гафин.

Папаша выгрузил мою сумку из багажника и плюхнул ее на асфальт. Пятнадцатое августа, восемь тридцать утра — минута, которой я так ждал. Наступил день, когда я наконец распрощаюсь со своими предками.

Мамаша беспрерывно плакала (что, кстати, и хорошо), а вот папаша за всю дорогу не промолвив ни слова, чему я весьма удивился! У этого типа по любому вопросу всегда есть собственное мнение, которое он не стесняется высказывать. Странно, с чего бы вдруг заклинило его шумовой приборчик? Может, старик не ожидал, что его так огорчит расставание с отпрыском, а может, как и я, наслаждался сдавленными рыданиями мамаши. Разлепить челюсти он соизволил только после того, как матушка заикнулась о том, разумно ли отсылать такого маленького мальчика в другой город.

— Не говори ерунды! Я был всего на пару лет старше Уэйна, когда меня призвали в армию, причем на передовую, где я мог погибнуть в бою.

— Кажется, ты говорил, что твоя часть стояла в Германии? — робко осведомилась старушка.

— Так и есть, в Мюйхен-Гладбахе. Во время холодной войны это место можно было считать линией фронта. Если бы русские нанесли удар, отражать его пришлось бы именно нам.

— Но ведь они этого не сделали, — заметил я, почуяв неплохой шанс напоследок зацепить папашу.

— Не важно! Главное, каждый солдат был готов отразить атаку русских, хотя все знали, что нас ждет верная смерть.

— И все-таки они не пришли, — с нажимом повторил я на тот случай, если старик не понял подначки.

Наживку он не заглотил, зато масла в огонь подлила мамаша, вспомнившая, что отец частенько рассказывал ей, как ненавидел службу.

— Нравилось мне служить, не нравилось… никто меня об этом не спрашивал. Важно, что армия сделала меня тем, кто я есть сейчас.

— Ага, старым пердуном, который только и гундит, как хреново было в армии, — подытожил я.

На крошечной парковке стояло еще с полдюжины машин, из которых вывалилось еще с полдюжины таких же раздолбаев, как я. Все мы украдкой разглядывали друг дружку. С полдюжины мамаш пытались заключить в объятия своих оболтусов, но сделать это тем утром не удалось ни одной.

— Вот тебе мелочь на телефон, — папаша вручил мне мешочек с вожделенными деньгами, четыре фунта монетками. — Будешь звонить каждую пятницу и отчитываться о своих оценках и поведении.

Поразительная тупость! С какой стати меня воткнули бы в школу для отморозков, отличайся я примерным поведением?.. Что поделаешь, таковы родители.

— До свидания, сыночек, мы будем скучать, — всхлипывала мамаша, отчего у меня прямо-таки сводило зубы. — Звони в любое время, слышишь? — крикнула она мне вслед, но я не ответил, так как на всех парусах дул через автостоянку.