Школа капитанов - страница 13

— Извини, Батон, я не так хотел, — сказал Паша, ловя мой взгляд.

— Ничего, — сказал я, скинул перчатки и отошел в сторону, за спины одноклассников.

Изо всех сил старался не держаться за горло и выражать лицом интерес к происходящему.

Через час все проиграли. И остались только Паша и Макс. Паша победил быстро. Он знал технику не только бокса. А Макс не знал вообще ничего и полагался лишь на свои природные рефлексы. Одиночные удары Макс без проблем принимал в себя, тем более, что противник был легче. Но Паша «достал» его несколькими связками подряд, отмолотив их со скоростью музыкальной трели.

— Сюрприз! — ответил Гена на наши вопросительные взгляды, — Приз для победителя — один раунд со мной!

Гена отошел в сторонку, к своему столу, сиротливо стоящему в углу зала, и вернулся с боксерским шлемом. Паша посмотрел на протянутый ему облезлый коричневый шлем из кожзаменителя, взял его и надел, раздраженно подергал ремешки-регуляторы. Он выглядел мрачным и усталым. Но при этом он сжимал зубы и водил челюстью из стороны в сторону, чтобы получался скрип. Это было признаком решимости победить.

Гена шлем не надел. Он, улыбаясь, натянул мокрые от нашего пота перчатки и встал в картинную боксерскую стойку, сильно вытянув вперед левую руку. Паша стоял чуть ссутулившись, с кулаками у лица, глядя вперед исподлобья. Гена игриво скакнул в сторону, сделал уклон с движением вперед и двинул Пашу в челюсть. Паша немного отклонил голову, чтобы удар соскользнул, встретил физрука коротким тычком под дых и тут же воткнул правый снизу. Седая голова учителя мотнулась и запрокинулась, колени стукнули об пол.

Гена не сразу понял, что произошло, и несколько секунд полз на четвереньках вперед, опустив голову.

— Геннадий Викторович, не забодайте! — весело крикнул кто-то за моей спиной.

Паша стоял молча, опустив руки и глядя на ползущего человека.

— Хорошо ты меня! — наигранно восторгался Геннадий Викторович в раздевалке, возле молча одевающегося Паши. — Нечего старому к молодым лезть!

Он потирал ушибленные места — живот и челюсть.

— Ты, Паша, чем занимаешься?

— У-шу. — отвечал Паша сумрачно и несколько стыдливо, будто занимался вышиванием крестиком, а сейчас врал.

— Так, ведь, у-шу — это гимнастика! — удивлялся Гена.

— Гимнастика, — отвечал Паша.

— И что, там драться учат? — снова удивлялся Гена.

— Нет, — вздыхал Паша, — там учат думать.

Можете смеяться, но я регулярно стал ходить к Надьке. Как только у меня появлялся новый фильм, а происходило это почти каждый день, я едва дожидался вечера. Потом одевался, совал в карман куртки кассету, и будто бы шел гулять с собакой.

Надька жила через дом от меня. Нужно было пересечь три двора и подняться по ступенькам подъезда. Я всегда шел очень торопливо, почти бежал. А перед дверью ее квартиры — номер один, на первом этаже — останавливался. Мне казалось, что мое сердце слишком колотится от быстрой ходьбы, и дыхание неровное. И пытался успокоить дыхание. Я нервничал и от этого дышал все сильнее и глубже, пока не начинала кружиться голова. Потом я посылал все к черту и нажимал кнопку звонка.

Слышались легкие быстрые шаги. Дверь, в красной клеенчатой обивке, открывалась. И за ней всегда оказывалась Надька.

Дома она ходила в ослепительно коротких платьицах всех оттенков синего цвета. И мое неровное дыхание, при взгляде на ее голые ноги, просто останавливалось. И я стоял и смотрел, понимая, что все равно ничего сказать не могу. В этом не было никакой похоти или вожделения. Было каждый раз чувство удивления и неверия своим глазам. Как будто видимое существовало не для меня. Не просто так — пассивно — не для меня. А совершенно точно и намеренно — не для меня. Я чувствовал себя вором.

— Привет, — говорила она, улыбаясь весело и чуть ехидно.

Повисало молчание. Вернее, я повисал в этом молчании. Потому что она прекрасно понимала, зачем молчит.

— Привет, — говорил я, — У тебя посмотреть что-нибудь есть?

— Есть. — говорила она с легким вздохом и уходила вдаль, сверкая ногами.

Потом возвращалась с одной или несколькими кассетами. Молча, и все так же улыбаясь, протягивала их мне. Я отдавал ей свою. Я всегда приносил ей хорошие фильмы, которые трудно было достать. А она всегда давала какую-нибудь заезженную малобюджетную комедию или идиотский боевик. Не знаю, делала она это специально или в их семье действительно смотрели такое. Она не стеснялась предлагать мне одни и те же фильмы несколько раз подряд, говоря: