Школа министров - страница 43

Пусть Алтунин кричит, сколько ему угодно:

- Позвольте мне подбирать работников и отвечать за свои кадры!

Ах, у вас завелись свои кадры? «Своих» кадров не может быть. Подбор кадров - дело коллегиальное. Вы не хотите работать с Замковым? Он, возможно, с вами тоже не хочет работать, но молчит. Дисциплина. Будете работать с тем контингентом, какой вам сформируют. Ваше мнение? С ним считаются... Если оно хорошо аргументировано...

Вязкость, вязкость. Будто залез в жидкий асфальт. Надо бы получше узнать Замкова. Но как? Не собирать же мнения о нем? Скажут, Алтунин плетет интригу против хорошего работника. Как быть в таких случаях, как отстоять свое?..

Чувство беспомощности охватило Алтунина. Замков не сделал ему ровным счетом ничего дурного. Даже наоборот - проявлял симпатию. И осторожность! Для Замкова Алтунин - молодой, растущий. С молодыми и растущими ухо нужно держать востро. Замков старше Алтунина. И хитрее. Он знает все ходы и выходы. Зачем-то хочет получить объединение. Не пугает даже переезд из Москвы в Сибирь... Заскучал по самостоятельной работе? Или иные соображения?..

Хочешь не хочешь, Алтунин, а придется тебе выступать на коллегии против кандидатуры Замкова. И Замков из протоколов сразу же все узнает. А потом его по настоянию Лядова все-таки утвердят генеральным директором «Тайги» и ты обзаведешься противником в своей «галактике».

Очень все это неприятно.

Может быть, не дожидаясь коллегии, укатить к Скатерщикову, где уже начинается перестройка? Удобно: вопрос решился в отсутствие Алтунина. Разве то, что происходит в объединении «Самородок», менее важно, чем назначение генерального директора «Тайги»?

А Мухин так и не узнает ни о чем. Пусть думает, будто его и не выдвигали.

Кира советовала:

- Не переходи дорогу Лядову. Что тебе до Мухина? Кто он такой, чтобы из-за него ссориться с Геннадием Александровичем, которому ты многим обязан?

- В секретарши для маркетинга тебя, Кирюха, беру, а советником по кадрам - нет, — ответил он. — Давай лучше выясним, может ли сталь превратиться в шлак и что для этого требуется? Вот уж воистину сказано: когда усиливаются жены - государства гибнут.

Кира отступила. Поняла: муж сердит не на шутку, страдает из-за всех этих предполагаемых назначений. И, конечно же, будет гнуть свое и у министра на приеме и на коллегии. Он словно бы перестал дорожить мнением Лядова, того самого Лядова, которым когда-то восхищался, перед которым даже преклонялся.

Она не ошиблась: Алтунин страдал. Если в объединении «Тайга» головным сделают Нижне-Тайгинский завод, там и обоснуется генеральный директор Замков. А куда же девать Мухина? Мухин даже не подозревает, какой дамоклов меч повис над ним. Недаром Лядов говорил, что хочет отстранить Мухина от директорства.

Нет, такая несправедливость не должна свершиться. В противном случае Алтунин перестанет уважать самого себя...

«Если Мухина снимут с Ннжне-Тайгинского, откажусь руководить главком! Будь что будет... Пусть наказывают, понижают...» - ослепленно думал он. В нем пробудилось почти дикое сопротивление. Ходил по квартире взбудораженный, с блуждающими глазами, будто начиненный динамитом и ежеминутно готовый взорваться. Житейская мудрость, выдержка - все улетучилось.

«Прорвусь завтра к министру, пропади оно все пропадом!» - решил он.

За всю ночь не сомкнул глаз. Когда жена уснула, томимый тоской, выбрался тихонько из спальни и прошел в гостиную. Не зажигая света, стоял у широкого окна и смотрел вниз, где горели бледно-зеленые и голубые огни. Квартира находилась на восьмом этаже, отсюда открывался широкий обзор Москвы. Алтунин стоял и смотрел с высоты и час и два. Так, наверное, смотрел бы на Землю инопланетный житель в иллюминатор своего космического корабля.

Нечто подобное он уже испытал однажды. На выставке картин в Музее изобразительных искусств, куда его затащила Кира. Возле полотна Эль-Греко. Кажется, «Вид Толедо». Много бледно-зеленого, клубящегося, почти нездешнего.

И сейчас в окне так... Почти неземное.

Он видел как бы со стороны и самого себя - высокого сутулящегося человека, протирающего лбом оконное стекло, топчущегося босыми ногами на холодном лакированном паркете. Его страдания в общем-то смешны. Из-за чего? Разве все, что им делается, не ничтожно перед ликом вечности? Дела твои, Алтунин, со временем превратятся в тлен. Умрешь и ты сам, и прекрасная твоя спутница, и твои дети, и дети твоих детей, если они будут...