Школа Северного пути - страница 6

В любом случае, новшества означали, что Мастер что-то задумал. Нет, перекладывать на старшую ученицу занятия с младшими нормально, кто спорит. У Мастера всегда множество дел, он, точно самый внимательный лекарь, держит пальцы на пульсе Поднебесной, которую сейчас нещадно лихорадит. Возможно, он получил тревожное донесение от своих агентов из Цзанькана. И никогда не стоит зарекаться от войны с соперничающей школой. Семья Лу давно точит зуб на «аньчэнских отщепенцев». Потому что только Школу Северного Пути все остальные называют Та Самая Школа. Через зубы и шёпотом, улыбаясь при этом в лицо. Вариантов было много, а для верных выводов Имэй пока не хватало фактов. Оставалось лишь наблюдать и запоминать все странности.

В класс Имэй пришла во всеоружии — с бумагой, кистями, тушью и образцами нескольких стилей письма. Ну, как в класс… Занимались обычно на веранде северного флигеля, но сейчас там гулял такой ветер, что пришлось забрать детей внутрь — в комнату с жаровней и циновками. Иначе в заледенелых пальцах кисточку нипочем не удержать. Нестрогая учительница позволила всем согреться, и только когда ногти у Малька порозовели, начала урок.

— Сегодня мы будем…

— Учиться писать амулеты, — заявил наставник, внезапно возникнув на пороге. — Настоящие амулеты-послания.

— Вообще-то, им еще рановато, — попыталась отшутиться Имэй.

— В самый раз, — отрезал Мастер и, подманив девушку подойти, шепнул на ухо. — Позови всех наших. Всех без исключения, ясно?

«Да уж куда яснее», — подумалось ей, но вслух говорить не стала.

Судя по парадному шэньи и поясу с драгоценными подвесками, наставник Дон Син ждал благородных и влиятельных гостей. И ещё он не желал, чтобы ученица Ли Имэй случайно кого-то из них увидела. Причин для этого могло быть сколько угодно, но почему бы Мастеру просто не сказать: «Не показывайся никому на глаза»? И девушка спряталась бы на кухне. Опять загадки?

— Мы будем делать амулеты, старшая сестра? — шепотом спросил Ян Янь. — Правда?

Четыре пары сияющих восторгом глаз уставились на Имэй с надеждой. Мальчишек можно понять. Вроде бы и учатся не где-нибудь, а во всамделишной магической школе, но никаких чудес здесь не видать. Если, конечно, не считать чудом сытный ужин.

— Вы же слышали, что сказал Мастер? — девушка попыталась придать своему тихому голосу необходимую учителю строгость. — Придется очень постараться, чтобы его не разочаровать. Готовы?

Радостный визг, впрочем, тут же оборвавшийся, стал ей единственно возможным ответом. Ли Имэй сама такая. Книги были её божествами, писчие принадлежности — священными реликвиями, амулеты и талисманы… детьми? А еще Имэй обожала уроки каллиграфии из-за запахов: сладковатого — бумаги и терпкого — туши. Светлая сухая бумага и чёрная мокрая тушь, они как день и ночь, как Ян и Инь, соединяющиеся противоположности, порождающие что-то совсем иное. Магия, но доступная каждому, волшебство, но понятное не только посвящённому. И, по мнению Имэй, лучший дар богов людям — слово, запечатлённое в знак.

— Даже рана от меча может зажить, не оставив шрама, но след от туши останется до тех пор, пока цел лист бумаги. Сама по себе бумага не несет никакого смысла, сама по себе тушь бесполезна, и только вместе они станут чем-то большим. Каллиграф же, особенно, если он одарен внутренней силой, всегда помнит об этом. Он созидает смысл из ничего, из безжизненных вещей, одним лишь движением руки.

Имэй могла часами говорить о своем любимом занятии.

— С-старшая сес-стра, а что мы б-будем писать в п-посланиях и кому? — полюбопытствовал Су Ли, неимоверным усилием воли преодолев смущение и заикание.

У него уже в семь лет были все задатки стать прекрасным каллиграфом, а со временем превзойти Имэй. Таково мнение Мастера, а он редко ошибался. Точнее, никогда.

— Мы напишем послания всем нашим братьям и сестрам. Попросим их вернуться в Школу поскорее. Но есть одно важное условие: чем короче они будет, тем быстрее достигнут адресатов. Лучше — из одного слова.

— А какое эт-то с-с-с…лово? — прошептал одними губами мальчик.

Наставник считал, что заикание такому магу только на пользу пойдет. Кто большую часть жизни молчит, тот лучше чувствует силу письменного знака.