Школа сновидений - страница 32

Научиться слышать настоящее в самом себе не так-то просто, хотя это также естественно, как дышать. В ситуациях смертельной опасности мы на какие-то мгновения различаем, как мало остается действительно нужным при приближении конца.

Настоящее, дух стучится к нам через сны. Сила вбирает нас в сновидениях, наполняет, приводит либо к более глубокому видению наших проблем, либо к тем силам и пространствам, которые нам нужны, — которым нужны мы. Воля и любовь идти за духом куда угодно, — возможно, это и есть свобода.

В основе нашего типа жизни, с точки зрения сновидца — золотое свечение намерения этой жизни.

На взгляд автора, «наш» тип это то, что называют «твари господни». Сновиденческие встречи с другими «типами» всей своей остротой и смертельной опасностью высвечивают простые истины, к которым мы приходим и другими дорогами.

Золото жизни — это не метафора. Чтобы не вопить на исходе дней своих о глупости прожитого и о бесполезно потраченном времени, честнее было бы с любого места наших путей вглядываться в то, что мы тратим.

Золотое время жизни слишком высоко и достаточно, как пища для наблюдателя, чтобы тратить его на нечто лишнее. Необходимость, диктуемая глубинами духа, рвущегося к тому, что мы называем свобода, дает нам в каждый момент времени настройку на настоящее. Не питая ничего или как можно меньше лишнего своей жизнью, мы «собираем» сновиденческое внимание, очищаем его. Изменяя наш образ жизни, мы изменяем наш дух.

Сновидца на каждом новом, более высоком, с большими возможностями этапе преследует соблазн многих необязательных действий. В силу этого ему необходима настройка на давление ведущей его Силы. Намерения, созидающего из него нечто. Ему необходимо безмолвие пред сквозной мелодией его жизни.

Главное, что может сделать сновидение жизненно необходимым, — это поиск свободы. Поскольку ее присутствие чувствуется в любом мало-мальски пробужденном сновидении, а по мере дальнейшего пробуждения сила и трезвость ее присутствия возрастают, не оставляя никаких сомнений, то можно сказать, что нет каких-либо конечных и оформленных целей для сновидца. Любая из них «хороша» на какое-то время, как способ соблазнить нашу собственную силу присутствовать в присутствии духа.

Не нужно «вестись» своими концепциями сновидений. Наши представления — какими-бы они ни были — сотворены и составляют часть плотности «этого», «дневного» внимания, от которой, вдоль которой мы и совершаем свои реальные «внутренние» путешествия.

Такие путешествия это не только переход внимания от одного объекта к другому. Это путешествие в отпущенности постоянного изменения, ибо то, что изменяется, есть лишь «почва», дороги, поверхность «внутреннего» ландшафта.

Вера сновидца — это страсть к бесконечности, к воздуху путешествий, к точности и простоте слежения охотника за огнем внимания, за духом и «внутри» ceбя, и «вовне».

Сновидение подразумевает отход от тех позиций, которые занимает зрение большинства представителей человечества в состоянии как бы бодрствования. Для этого используется сон как естественная возможность осознания собственной сущности, духа, выхода из физического тела и ограничений законов плотноматериального слоя мира.

То, каким обычно видим мир, только один из вариантов, часть «спектра» реальности, выделенная нашими чувствами, Для того, чтобы осознать множество других — равноправных, реальных — позиций внимания, нам нужно преодолеть частность, частичность имеющихся в нашем распоряжении органов чувств, а также пробудить и «натрудить» новые. Опыт, который дают сновидения, в каком-то смысле — бегство от мира. Бегство не ради чего-либо другого, нового, чертовски интересных распахивающихся миров, — а ради тотальности света бытия.