Школа творческого чтения - страница 12

Разговаривая с детьми о литературных героях, иногда вдруг слышишь вопрос: зачем нам придуманные люди, если есть живые? Если учесть, что «придуманные люди», составляют главный предмет литературы, то вопрос, по - существу, звучит шире: зачем литература и зачем надо ее читать.

В предисловии к упомянутой Энциклопедии ее создатели приводят слова писателя Ф.Соллогуба о витальной силе литературного населения: «Они-то и есть настоящие, подлинные люди, истинное неумирающее население нашей планеты, прирожденные властелины наших дум, могущественные строители наших душ, хозяева нашей земли. Мы перед ними только бледные тени». Некоторая гиперболизация не мешает нам согласиться с этим утверждением в принципе. Литературные герои несут в себе мощный ценностный потенциал. Если иметь в виду литературных героев-детей, то все характерное, что свойственно личности ребенка, в персонажах сгущено до образа, до типа, до символа. Это, действующая через сопереживание, своеобразная модель поведения для ребенка, возможность социальной самореализации. Литературный герой помогает читателю пережить и осмыслить состояния добра и зла, любви и ненависти, милосердия и искушения, поражения и победы.

Каждый человек литературного населения, в отличие от реальных людей, сложен из множества других, и потому всякий узнает в них знакомые черты. Николай Носов, создавший Незнайку, говорил, например, что прототипом его сказочного героя является ребенок. Но не такой, которого можно назвать по имени и фамилии, а ребенок вообще, с присущей его возрасту неугомонной жаждой деятельности, любознательностью и в то же время с неусидчивостью, со всеми хорошими задатками и недостатками. В этой типичности, не лишающей героя индивидуальности, и состоит сила образа.

Влияние персонажей на читателя объясняется и тем, что все они – положительные и отрицательные – созданы писателями, облагорожены их умом, осердечены их сердцем, одухотворены их фантазией. Художнику дано острее ощущать красоту или безобразие человека и передать это людям. Показывая вереницу разных типов, он негласно интерпретирует их поведение в соответствии с гуманными нормами человеческого общежития, побуждает читателя делать самостоятельный вывод. И в зависимости от масштаба личности автора, его таланта, глубины проникновения в характер человека, герой или потрясает читателя, или оставляет его равнодушным. Правда, бывают случаи, когда читатель противится позиции автора, или просто не чувствует ее, и тогда старуху из пушкинской сказки о рыбаке и рыбке принимает за положительного персонажа, умеющего достигать своей цели, а старика – за глупого человека, не умеющего воспользоваться удачей.

В этой связи важно понимать роль отрицательных персонажей. Многие считают, что они не нужны, ибо читатель, особенно ребенок, станет им подражать. Однако, как ни парадоксально, но они, если созданы большим талантом, действуют положительно. Это диалектическое преобразование происходит в голове читателя: ведь он не пассивно воспринимает персонаж как некую данность, он внутренне протестует против нарушителей законов нравственности. Неприятие им отрицательного персонажа и определяет итоговый, положительный эффект чтения. Изучая функцию литературных персонажей в историческом процессе, академик Ф.Нечкина пришла к выводу, что отрицательные персонажи великих произведений содействуют созданию общественного идеала – высокого образа честного, справедливого, щедрого, подлинно гуманного человека. Никто, по ее мнению, так не боролся с клеветниками, так не разоблачал лицемеров, так не сокрушал стяжателей, как отрицательные образы. И в этом их великое предназначение. Если коснуться детской литературы и читателя-ребенка, то «нелюбимые» герои, такие как Карабас Барабас, Бармалей, Кащей Бессмертный, Сеньор Помидор и другие, тем и действуют положительно, что их не любят, что их отторгают дети. Великий французский сказочник Шарль Перро говорил когда-то: «Как бы ни были причудливы и фантастичны различные эпизоды сказок, несомненно, все они возбуждают в детях желание походить на тех, которые достигают счастья, и вместе с тем боязнь навлечь на себя несчастья, какие настигают злых за их пороки».