Школьные годы Тома Брауна - страница 42

— И вот о чём я ещё хочу сказать. Многие из вас и думают, и говорят, я сам слышал: «Этот новый Доктор здесь появился позже многих из нас и уже меняет старые обычаи. Рагби и особенно Школьный корпус катятся к чертям. Постоим за старые добрые обычаи, долой Доктора!» Я не меньше вас люблю старые обычаи Рагби, а пробыл я здесь дольше вас всех, и дам вам добрый совет, потому что не хочу, чтобы кого-нибудь из вас исключили. Сказать «Долой Доктора!» гораздо легче, чем сделать. Не скрою, я полностью на его стороне, и вряд ли вы сможете меня переубедить. Какие обычаи он отменил? Был у нас, например, добрый старый обычай вытаскивать на ярмарках чеки из колёс двуколок фермеров и торговцев, и, прямо скажем, обычай этот был трусливый и подлый. Все мы знаем, что из этого выходило, и неудивительно, что Доктор этому воспротивился. А теперь давайте, назовите ещё какой-нибудь обычай, который он устранил!

— Собаки, — выкрикнул один из пятиклассников в зелёном охотничьем сюртуке с медными пуговицами и вельветовых брюках, предводитель приверженцев охоты, имевший репутацию отличного наездника и спортсмена вообще.

— Да, мы много лет держали в корпусе штук шесть — семь паршивых гончих, а Доктор, я это признаю, запретил это. Но только что в этом было хорошего? Только стычки со всеми егерями на десять миль вокруг; а большая игра в «Зайцев и собак» всё равно в десять раз интереснее. Что ещё?

Молчание.

— Ну, значит, я не буду продолжать. Пусть каждый как следует подумает, и вы увидите, что он никогда не вмешивается в то, что действительно хорошо и приносит пользу. И я снова повторю, если вы пойдёте против Доктора — берегитесь, это доведёт вас до беды. Вы прекрасно знаете, что я не из тех, кто поддерживает учителей, что бы они ни делали. Если бы он запретил футбол, или крикет, или купание в речке, или спарринг, я, как и вы, встал бы на защиту этих обычаев. Но он этого не делает, наоборот, он всё это поощряет. Разве вы не видели, как он сегодня полчаса наблюдал за матчем? (Громкие крики «Ура Доктору!») Он хороший человек, и сильный, и очень умный, и сам тоже окончил публичную школу. (Одобрительные возгласы). Так давайте же поддержим его, и не будем больше говорить всякие гадости, и выпьем за его здоровье как главы нашего корпуса. (Громкие одобрительные крики). Ну вот я и сказал всё неприятное, и очень этому рад. Грустно думать о том, что придётся расстаться с местом, в котором провёл восемь лет и которое любишь; и если в такой момент можешь сказать что-то такое, что пойдёт на пользу старому корпусу, то нужно это сделать, даже если это неприятно. Если бы я так не гордился нашим корпусом и всеми вами — да, никто не знает, как я всеми вами горжусь, — я бы всё это не говорил. А теперь давайте петь. Но, прежде чем я сяду, я хочу поднять тост, за который следует выпить с девятикратным ура. Надеюсь, что за это ни один из нас, где бы мы потом ни оказались, никогда не откажется выпить, вспоминая свои школьные годы. Это тост за наш Школьный корпус — лучший корпус лучшей школы в Англии!

Дорогие мои читатели, юные и не очень, если вы принадлежали или принадлежите к другим школам и другим корпусам, то, когда дойдёте до этого места, пожалуйста, не надо швырять мою бедную книжку по комнате, и ругать её и меня, и клясться, что больше вы не прочтёте ни строчки. Признаю, определённые основания для этого у вас есть. Но посудите сами, смогли бы вы уважать того, кто не верит, что именно его школа и его корпус — самые лучшие, и не готов защищать своё мнение? Вы сами знаете, что нет. А в таком случае нечего негодовать, что я так превозношу Школьный корпус Рагби. Разве я не имею на это право, если уж взялся записать эту правдивую историю для вашей пользы? Если же это вас не убеждает, тогда возьмите и напишите историю вашего корпуса в ваше время, и расскажите, не отступая от истины, всё, что считаете нужным, о своей школе и своём корпусе, — и я не буду ругать вас, когда это прочту.

Последние слова старшего Брука попали в самое уязвимое место аудитории; некоторые места его речи понравились не всем, но «лучший корпус лучшей школы в Англии» задел их за живое, и даже приверженцы охоты и выпивки вскочили на ноги, восторженно аплодируя. Можно было также надеяться, что его слова запомнятся и изменят что-нибудь к лучшему, но, как мы увидим дальше, этой цели они достигли не вполне.